– Николай, кажется, вы что-то обронили? – вместо этого сказала Нина Петровна. – Думаю, не в салоне, а в багажнике!

– И вы… подобрали?

– Я не заглядывала туда. Проверьте сами. Хозяйка рядом, можно без суеты осмотреть багажник.

Никола улыбнулся, развернулся к багажнику.

– Платочек не выроните! – сказала ему вдогонку Нина Петровна.

– Спасибо! – не оглядываясь, Никола впихнул высунувшийся платок обратно в карман.

– Вы-то как тут, Нина Петровна? – спросил Никита.

– Если б вы с Дмитрием дали мне высказаться, – начала Нина Петровна, но Никита перебил её. Слушать философские бредни не хотелось.

– Вы тоже в пансионате, или?

– Или! – улыбнулась Нина Петровна. – В частном секторе.

– Не завидую я вам.

– Почему?

– Готовить самому, стирать-гладить – какой уж отдых?

– Активный, Никита Иванович, активный!

– Кому что нравится, – Никита пожал плечами. Посмотрел на мокрую от дождя спину Николы. Сколь он там возиться будет? Что он там, отжимался от дна багажника, если столько отпечатков оставил?

– Я с лёгкостью могу предсказать вам ближайшее будущее, – по обыкновению медленно сказала Нина Петровна и, заметив нетерпение Никиты, заговорила быстрее, – первый день вы будете отмечать прибытие. Второй, третий – продолжать отмечать прибытие. На четвёртый-пятый день уже не увидите ни моря, ни гор, ни снега. Затем потеряете чувство меры и пространства, чуточку позже – времени.

– И разъедемся по домам кончеными алкоголиками! – продолжил Никита. – Но вам-то, что за дело до отдыха незнакомых мужчин?

– Почему, незнакомых?

– Скажем, малознакомых, – сказал Никола.

– У вас, Николай, есть шанс изменить свою жизнь! – глаза Нины Петровны загорелись. Её очки-хамелеоны приобрели на миг красноватый оттенок.

– Извините, Нина Петровна, мне нечего менять. Меня всё устраивает.

– Как пожелаете! – Нина Петровна надула губы, развернулась и ушла.

– Она что, всегда такая?

– Никола! Откуда мне знать-то? Я её вижу второй раз в жизни.

– Врёшь! Это я её второй раз вижу!

– Я в третий раз, что с того?

– Правильно Паша ляпнул про её рожу. Может, она того, оголодала? Сидела, поди, лет десять.

– Вряд ли. Она того, – сказал Никита, подражая товарищу, – поди, психолог. Кстати, ты все отпечатки стёр?

– Почти, – Никола махнул рукой, – только зачем? Никто её не убивал, никого она не убивала. К тому же, самые главные отпечатки, на ключе зажигания, остались!

– Выходит, зря мы ходили?

– Зря. – Никола улыбнулся.

– Кстати, она может и права, – сказал он, глядя на пивной ларёк, притулившийся к дороге по ту сторону.

– Никола, у тебя бывало такое, чтобы бухать три недели?

– Подряд? Не бывало. Думаю у мужиков тоже вряд ли. Того и опасаюсь. Вдруг, захочется попробовать?

– Кому захочется-то, этим футболистам?

– Помнишь, Лёня грозился проставиться за ремонт дивана?

– Да так, ерунда всё это.

И всё же вечером Леонид Аркадьевич вынул из дипломата бутылку армянского коньяка. Предложил попробовать. Не отказался никто. Затем попробовали абхазского вина. В итоге решили, что кроме русской водки нет ничего лучше.

Утром, лёжа в постели и открывая баночку пива, Никита подумал, что пророчества Нины Петровны сбываются.

О том же подумал Никола.

Чугуев и Паша не думали ни о чём. Они с раннего утра ушли в город. Похмелились в первой попавшейся забегаловке и почувствовали себя немногим хуже вчерашнего.

Собрались вместе во время обеда. За столом толком не ели, а когда ушли в номер, достали бутылочку и пошли как по маслу солёные помидорчики, купленные у бабки в рваной тужурке.

Следующий день не запомнил никто. Зато на утро Никиту своротило от одного вида мятой баночки пива, предусмотрительно оставленной им на утро.

– Кто-нибудь видел людей в этом долбаном пансионате? – спросил вдруг Паша.

Его слова болью отдались в головах. Никто уже не спал, но говорить не хотел. Вопрос Павла застал каждого врасплох.

Действительно, где же все отдыхающие?

– Дзинь-дзинь! – звякнул колокольчик двери.

– Горничная! – сказал Паша, вскочил с постели.

– Завтрак! – сказала девица с силиконовым выменем.

– Спасибо!

Она закатила столик и выскочила из комнаты.

– Ну, долго валяться будем?

Никто не ответил. Паша осмотрел предложенный завтрак и ушёл в душ.

Чугуев провёл ладонями по щекам, вздохнул. Придётся бриться. Кожа пальцев почему-то ощущалась отдельно от рук. Посидев в раздумьях несколько секунд, Чугуев решил для начала умыться.

Дверь в душ была заперта, изнутри доносился шум воды.

– Там Паша, это надолго, – сказал Никита. – Пойдём, Лёня в коридор, там есть общий туалет.

– С умывальником?

– С великим множеством раковин, Лёня!

Чугуев взял полотенце и пластиковый пакет с бритвенными принадлежностями, на всякий случай. Вдруг, получится привести себя в Божий вид.

Никита, оперевшись о стену, ждал.

Когда товарищи наконец вышли из номера, к ним присоединился Николай.

Они дотопали до конца коридора. Конечно, двери всех номеров были закрыты. Как и в первый день, ниоткуда не доносилось ни единого жилого звука.

Друзья вспотели, пока шли. Больше от гнетущей обстановки, чем от физических усилий.

Вдруг открылась дверь номера напротив туалета. Мужчины одновременно вздрогнули.

Из-за приоткрытой двери раздалось невнятное мычание. Затем появился по пояс голый тип с расстегнутой ширинкой. Глядя на людей в коридоре и, одновременно не видя их, он неторопливо полил пол за порогом своей комнаты.

Чугуев, идя первым, остановился, растопырил руки в стороны, задержав товарищей. Они молча смотрели на отмороженного типа. Пьяный, так и не заметив никого в коридоре, в довершение плюнул за порог, да так и не поправляя штаны, ступил назад, пятясь за порог. Дверь захлопнулась.

– М-да, – только и сказал Никита. Его обычно острый язык словно парализовало.

В мрачном молчании мужчины прошли в общий санузел.

В комнате их встречал на удивленье посвежевший Паша. Не обращая внимания на кислые физиономии товарищей, он тотчас завёл разговор о футболе, обращаясь исключительно к Чугуеву.

– Ещё надо рассчитать, "щёчкой" или "пыром" бить, когда ветер сбоку! Или дождь, во что я под душем понял!