слабеть. Тебя может поглотить любой новый игрок-хищник. Большой рынок – это всегда игра: либо ставишь на кон все что есть, либо топчешься на месте и рискуешь быть поглощенным. Так что у меня нет никакой обиды на Германа. Только искреннее сочувствие.

Разумеется, я не готова платить своим телом за то чтобы удержать фирму на плаву. Фирсов мне омерзителен. Пусть он привлекательный мужчина, но мерзавец первостатейный.

Такое ощущение, что тучи сгущаются над головой.

Когда в понедельник приходит сообщение, что всем начальникам отделов нужно собраться в конференц-зале, сердце тревожно сжимается. Чувствую, происходит что-то неладное.

Ольга, стоящая рядом, сжимает мою руку.

– Марин, все плохо? Мы разорены, да?

– Все сложно, – пытаюсь улыбнуться, но не выходит.

Как начальница, я должна подбодрить её, сказать, что все будет хорошо. Но дело в том, что не будет. Я это слишком хорошо понимаю.

Врать Ольге не хочу, слишком уважаю ее как профессионала.

– Марина, вас просит зайти Герман. К нему в кабинет, – заглядывает ко мне одна из секретарей.

– Но сейчас же совещание.

– Он так сказал. Именно перед совещанием. Прямо сейчас.

Захожу в кабинет Германа и замираю. Потому что за его столом сидит Байратов! Его взгляд такой же мрачный, как при нашей последней встрече, когда я бежала от Фирсова. Окидывает меня неприветливым взглядом.

Герман стоит возле окна. Оборачивается ко мне.

– Ты вызвал меня? – голос звучит нервозно.

– Да, Марина.

– Там люди собрались в конференц-зале.

– Для начала, нам нужно обсудить кое-что наедине. Дело в том, что шансов, как ты знаешь, у нас не осталось. Кроме одного. Его предлагает нам Таир Маратович. Но я знаю, что у вас сложные отношения. Возможно, ты не захочешь такой помощи.

Решать нужно прямо сейчас, Марина. Таир человек занятой.

Байратов толкает ко мне папку.

– Что это?

– Наш новый контракт с партнёром. Таир займёт место Фирсова. Но у нас будет год, чтобы выкупить долю, которую сейчас забирает Таир. Если новый проект выгорит, то у нас появится такая возможность.

Смотрю растерянно, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

Почему Герман оставляет последнее слово за мной? Это несправедливо! Он босс, ему и решать.

Судя по нахмуренному лбу Байратова, ему тоже не нравится что все решения оказываются в моих руках.

Работать с Таиром… Об этом даже подумать страшно! Он узнает, что у меня есть сын. Впрочем, я все равно думала сказать, признаться. Такого не утаишь долго.

Часть меня очень хочет, чтобы у Матвейки был родной отец. Другая часть – панически этого боится.

Теперь нам придется видеться часто. Решать деловые вопросы, совещания… Голова идет кругом!

– Я понимаю, что это не самое простое решение. Но сейчас это отличный выход.

– Мы можем поговорить с тобой наедине? – смотрю на Германа.

– Конечно, поговорите, – произносит Таир, указывая нам на двери.

Фактически, выставляя владельца кабинета.

Герман берёт меня под руку, и мы выходим.

Глава 8

– Что скажешь, Марин? – смотрит на меня, во взгляде усталость.

– Я не знаю…

– Нет времени на такие размышления, прости. Я все понимаю. Сам не в восторге. Но сейчас наш враг номер один – Фирсов. Он играет нечестно. Настоящий подонок. Думать могу только о том, чтобы его проучить. Размазать. Вот теперь глаза Германа загораются лихорадочным блеском. Как у охотника, почуявшего добычу.

– Ты же понимаешь, что возможно со стороны Таира это тоже игра? Месть. Ты сам об этом говорил, – пытаюсь рассуждать, смотреть на проблему со всех сторон.

– Сейчас он нас спасает. А я так сильно ненавижу Фирсова, что готов терпеть, что Байратов оказывает нам услугу. Понимаешь, если сейчас мы не подпишем, то уже никаких шансов.

– Значит, нам нечего обсуждать.

– Нет, это не так. Если ты скажешь, что не сможешь…

– Ты же знаешь, я все смогу. Ради дела. Ничего страшного, не думаю, что мы часто будем пересекаться с Таиром.

– Сделаю все для этого возможное.

* * *

Да уж, «подальше» продержаться у меня получилось ровно неделю.

Мы подписали документы и окунулись с головой в работу. Таир пока не особенно часто баловал нас вниманием. Укатил в Лондон, к моему огромному облегчению. Я ночами не спала, пыталась придумать как сообщить ему о сыне. Все равно правда выплывет наружу.

– Ты такая бледная, Марин, – качает головой Ольга. – Ты хоть немного спишь?

– У Матвейки зуб резался, измучил нас.

– Сочувствую. Может возьмешь выходной?

– Подумаю об этом. Герман у себя?

– Ты разве не знаешь? Он улетел в командировку, в Афины.

– Ничего мне не сказал.

– Он вроде записку оставил.

– Значит я ее не заметила. Ты права, мне надо отдохнуть, – трясу головой.

– Езжай домой. У тебя как минимум сутки. Хочешь – больше. До понедельника отдохни. Я прикрою.

– Спасибо тебе огромное, Оль.

– Да ну что ты. Не за что.

Благодаря своей отзывчивой помощнице отлично провожу время со своим семейством. Посещаем зоопарк, океанариум. Конечно, Матвей пока мало что понимает, зато Лиза в полном восторге. Буквально душой отдыхаю.

Пока…

Мой взгляд падает на женщину, моющую пол в одном из залов океанариума. Она кажется мне знакомой. Продолжаю разглядывать ее. Матвей хнычет, просит игрушку, которую купила Лиза – резиновую акулу.

– Тише, мой хороший. Сейчас тебе что-нибудь купим…

– Антонова? – неожиданно восклицает уборщица.

– Да? – отвечаю машинально. Приглядываюсь к женщине. Нет, не могу вспомнить.

– Не узнаешь, значит?

– Извините…

– Вот выдра, а какую невинную из себя строила. Родила все же от него, да?

– Не понимаю… Карина?

Нахожусь в полном шоке! Эта уборщица с небрежным узлом волос на затылке, в синей грубой униформе, красавица Карина? Помощница Байратова?

– Кофе угостишь?