Кто из известных ему разумных существ выдержит жесткое излучение? На память приходил только один известный пример – колония несчастных альбиносов у черного карлика[9]. Поселение это появилось случайно и, как водится, скорее вопреки, чем благодаря законам природы. Хомо обделены совершенными органами чувств и, испытывая трепет перед мраком, предпочитают хорошо освещенные системы.

На заре экспансии у темной звезды потерпел аварию большой колониальный корабль. Сейчас бы, думалось Си-Ти, быстренько организовали спасательную операцию и все повернулось б в истории иначе. Но тогда… Другие времена! Ни технологии прыжков, ни дальней связи. Люди, особенно в беде, были представлены сами себе. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Когда было иначе, а?

Звезда, простите за двусмысленность, имела компаньона – газового гиганта, настолько большого, что еще немного и получился бы вполне себе обычный коричневый карлик[10]. Странная пара вращалась вокруг общего центра тяжести, что делало ее схожей с скорее с двойной звездой, чем планетарной системой. Вообще у черных карликов наличие крупных спутников скорее исключение, чем правило. Так что звезда, наверное, просто умыкнула планету из другой системы как заправский джигит невесту. Причем, вместе с приданым – приличных размеров луной, на которой обнаружилась жидкая вода. Куда вести аварийный корабль, как не к спутнику газового гиганта?

Через несколько веков бедняг случайно обнаружили, но колонистов уже трудно было назвать хомо. Приютившая их луна не получала достаточного света и подвергалась такой бомбардировке тяжелыми частицами, которую большинство органических существ посчитало б опасным. Люди приспособились к новому дому за нескольких поколений, потеряв пигментацию, изменив внутренние органы и привычные пропорции. Мутировать у черной звезды сам рентген велел.

В простой и логичной версии с альбиносами был существенный пробел. Патруль проверял Вест-Ник. Устойчивого к излучению пассажира обязательно бы нашли, даже если он прятался у самого реактора. Если, конечно, альбинос не затесался в толпу замороженных рабов, как застреленный Веснушкой механик. Но пробуждение последнего Симеон-Тимофей был склонен объяснять не расчетом, а случайностью. Специалист по репутации не слышал о способах заморозки на строго определенное время. Да и откуда бы работорговцам знать, что пленных не разбудят в первом же порту? Значит, рядом должен быть кто-то, нажавший кнопку. Кто, если на борту был только он и патрульные? Один из бойцов Тарк? Она сама? Это многое бы прояснило. Кроме, пожалуй, того, что Си-Ти оставили у арсенала.

Люк в реакторный отсек был ожидаемо блокирован. Симеон-Тимофей усмехнулся – глупо хлопать дверью перед бульдозером! – и направил перед собой абордажный пробойник.

– Остановись, – внезапно ожили динамики внутренней связи. Голос – низкий и бесполый – не принадлежал ни патрульным, ни головной системе. – Если повредишь реакторный отсек, никогда не покинешь этот корабль. Обещаю!

Пространство, оставленное Си-Ти позади, вдруг наполнилось металлическим лязгом, жужжанием и бряцанием. Специалист по репутации оглянулся и обнаружил, что путь из реакторного отсека отрезан. Галерею заполнило гипнотическое шевеление механических конечностей. Что-то, командующее электронной нежитью, стянуло сюда едва не всех контролируемых автоматов, и сейчас они жадно тянулись к человеку манипуляторами, шупами и захватами.

Си-Ти попятился и уперся спиной в переборку. Роботы остановились в нескольких метрах, но торговец удачей был уверен: стоит отвернуться, механическая свора быстро преодолеет нейтральную территорию и разорвет в клочья. Боевой комплект, пожалуй, продержится какое-то время, но вряд ли рассчитан на натиск орды автоматов. Си-Ти пожалел, что не взял в поход ничего, кроме пробойника, который не предназначался для огня на подавление, и ЭМИ-гранат. Тут бы очень пригодился пулемет.

– Кто говорит, а? – прокричал Симеон-Тимофей, срываясь в фальцет.

– Владетель корабля, – усмехнулся голос.

– Покажись! – потребовал Си-Ти.

– Несущественно, – ответил «владетель». – Предлагаю сделку.

– Я не заключаю сделки с неизвестной стороной!

– Гарантирую жизнь и универсальную шлюпку, чтобы ты мог покинуть судно, – сказал голос, не обращая внимание на пререкания. На экранах интеркомов всплыла схема маршрута к малому транспорту. Стыковочный шлюз располагался у перехода к жилой палубе. Картинка мигнула и погасла.

– Черта с два! – воскликнул Симеон-Тимофей. – Я не собираюсь дрейфовать в неизвестном пространстве.

– Следующий прыжок выведет нас на окраину обитаемой системы, – продолжал «владетель». – В обмен на жизнь и шлюпку прошу об услуге. В твоих интересах хранить радиомолчание, пока Вест-Ник не уйдет в следующий прыжок. Это не трудно, правда?

– Да кто ты такой, а? – возопил гражданский специалист. – Покажись или наделаю дырок по всему кораблю! Клянусь, начну с реакторного отсека!

Роботы предупреждающе зашевелились, однако невидимую границу, очертившую полукруг, не пересекли. Невидимый «владетель» играл на нервах загнанного в угол хомо.

– У твоего собеседника нет тела, – вздохнул, наконец, ближайший интерком: – Нет тела в твоем представлении, разумеется. Не думаю, что тебе понравится. Но хорошо. Понимаю, как трудно разговаривать с тем, кого не видишь.

Экраны корабельных устройств внутренней связи вновь ожили, чтобы торговец удачей смог увидеть говорившего. Симеон-Тимофей, морально готовый увидеть ксенока, ахнул: – Скит родной! Да ты робот, а?

«Владетель» и в самом деле напоминал робота: по ту сторону экрана висел в воздухе металлический шар с отростками гибких манипуляторов и внешних сенсоров. Если бы не щупальца, его можно было б принять за баскетбольный мяч, облитый ртутью или серебристым припоем.

– Не робот, – поправил «шар» и уточнил: – Улучшенный организм. Почти совершенный. Хомо на шестьдесят шесть и девяносто семьдесят пять тысячных процента – количественно. Остальное – периферийные устройства[11] и модификации с тканями ксеноков.

– Ты не имеешь права вести переговоры с разумным существом, – с отвращением процедил Симеон-Тимофей, и формально чувствовал себя правым. Он не знал определению того, что пыталось вести с ним переговоры, но точно не относил его к хомо. Оставалось ли оно вообще человеком? Было ли способно на человеческие поступки?