– И все? – Фэнси улыбнулась. – Князь Степан с удовольствием отвезет тебя домой, прежде чем мы пойдем ужинать.

Лицо Женевьевы просияло.

– Не знаю, как и благодарить.

– Буду ждать тебя у входа.

Фэнси вслушивалась в музыку и пение, следя за рабочими сцены, которые общались между собой жестами. Убедившись, что никто на нее не смотрит, она вытащила из-за пояса бриджей рогатку, а из кармана – шарик.

Это нехорошо, подумала она, но быстренько отмахнулась от голоса совести. Примадонна поставила ей подножку, и она не может оставаться в долгу. Если ты подставляешь вторую щеку, это значит, что ты готова к дальнейшим оскорблениям.

– На твоем месте я бы этого не делала.

Фэнси перевела взгляд на свою новую подругу.

– Нет уж, раз Пэтрис подставила мне подножку, пусть не думает, что я ей не отплачу. – Подняв рогатку, она положила мраморный шарик на резинку и прицелилась в примадонну.

Фэнси не промахнулась – шарик попал Пэтрис прямо в щеку.

Испугавшись, примадонна сбилась с ритма. Голос ее дрогнул, зрители недовольно забормотали, но Пэтрис взяла себя в руки и продолжила пение.

В кулисы поспешил очень недовольный директор Бишоп. Через минуту к нему присоединился Себастьян Таннер.

С искаженным от ярости лицом Пэтрис Таннер покинула сцену и остановилась перед Фэнси.

– Я до тебя еще доберусь! – Примадонна посмотрела на Женевьеву и добавила: – И до твоей подруги тоже!

Фэнси самодовольно ухмыльнулась, глядя на выведенную из себя актрису:

– У вас кровь на щеке.

Пэтрис Таннер поднесла руку к щеке, в ужасе уставилась на окровавленные пальцы и лишилась чувств.

Себастьян Таннер опустился перед женой на колени.

– Пэтрис не выносит вида крови.

– Женевьева, вы можете идти, – распорядился директор Бишоп и посмотрел на Фэнси: – А вы стойте здесь! – Он помог примадонне подняться и вернуться в гримерную.

– Удачи. – Женевьева сочувственно посмотрела на Фэнси и поспешно ушла.

А чего директор хотел? – подумала Фэнси. Не могла же она не отомстить примадонне! Это все равно что совершить профессиональное самоубийство. Упав в оркестровую яму, она могла покалечиться и навсегда лишиться возможности петь в опере.

Через несколько минут директор Бишоп вернулся и начал ее отчитывать:

– Если вы еще раз выкинете что-нибудь подобное, останетесь без работы. Осмелюсь заметить, это вполне устроит князя.

– Эту войну начала Пэтрис, – возмутилась Фэнси.

– А я ее прекращаю. – Директор Бишоп немного помолчал, глядя на нее холодным взглядом, и Фэнси почувствовала себя неуютно. – И маленький совет, мисс Фламбо. Не стоит верить всему, что пишут о вас в газетах. Незаменимых нет.

– Спасибо за совет, сэр. – Фэнси вздернула подбородок – она выглядела гордой, даже потерпев поражение. – Прежде чем предпринять что-нибудь еще, я подумаю.

– Было бы неплохо извиниться перед Пэтрис. – Не сказав больше ни слова, директор Бишоп повернулся к ней спиной и ушел.

Фэнси вернулась в гримерку, чувствуя, что ее уверенность в себе пошатнулась. Директор Бишоп в общем-то прав. Она вела себя отвратительно. Опера – это серьезная работа, а не детская игра, и придется смириться с выходками примадонны до тех пор, пока ее собственная звезда не засияет гораздо ярче и не затмит Пэтрис. К чему эти разборки?

Если Фэнси лишится работы, все ее планы рухнут. Не имея источника дохода, она будет вынуждена выйти замуж, а мужчина сможет превратить ее в жертву любви. Как это случилось с мамой.

В воздухе запахло корицей, и Фэнси вспомнила няню Смадж: «Слушайся разума, дитя, но следуй за своим сердцем».

Что она делает, пытаясь избежать замужества? Слушается разума? Или следует за своим сердцем?

Выйдя из гримерки на последний поклон, Фэнси отметила, что примадонны на сцене нет. Ее охватило чувство вины за то, что она натворила, и девушка твердо решила, что извинится перед Пэтрис еще до того, как покинет сегодня театр. Может быть, удастся возобновить отношения.

Фэнси смыла грим с лица, и кожа ее запылала. Глаза девушки блестели от взволнованного предвкушения, пока она одевалась для ужина с князем. Фэнси выбрала темно-зеленое платье с вышивкой золотом – его вырез был очень высоким, гораздо скромнее, чем надела бы любая искушенная светская леди.

В дверь постучали.

– Войдите.

На пороге стоял князь, и его мужественная красота снова потрясла и восхитила ее. Он улыбнулся, показав свои ровные белые зубы. Этот мужчина совершенен во всем.

Фэнси решила, что он мог бы соблазнить и целомудренную монашку… но только не ее саму.

– Я сейчас видел директора Бишопа, – сказал Степан, входя в гримерную. – Он поморщился, когда я упомянул ваше имя.

– Директор сделал мне суровый выговор и строго предупредил.

– Я ведь советовал вам не совершать необдуманных поступков. – Князь Степан склонился над ее рукой. Его теплые губы прикоснулись к коже Фэнси, и по ее спине пробежал восхитительный трепет возбуждения. Решимость держаться подальше от мужчин заметно ослабла. – Вы само совершенство, английская Афродита… богиня Каллиопа.

– Полагаю, что поиски работы не увенчались успехом?

– Как вы догадались? – Степан подмигнул ей. – Может быть, вы обладаете сверхъестественными способностями?

– Что-то вроде этого. – Фэнси взяла его под руку, и этот жест показался ей таким же естественным, как дыхание. – Я загляну в гримерную Пэтрис Таннер, чтобы извиниться, и прошу вас – давайте завезем домой Женевьеву Стовер.

– Ваше желание – закон.

– Только если к этим желаниям не относится просьба оставить меня в покое?

Фэнси постучалась в дверь гримерной примадонны. Никто не ответил. Она постучала громче. Опять никто не отозвался.

Пэтрис с мужем уже ушли из театра. Что ж, придется извиняться завтра вечером.

Фэнси увидела, что подруга их ждет.

– Ваша светлость, позвольте представить вам Женевьеву Стовер.

Князь склонился над рукой девушки.

– Узнаю прелестную Барбарину.

Женевьева застенчиво улыбнулась:

– Надеюсь…

– Проводить вас домой – честь для меня, – прервал ее Степан. – Иначе я буду беспокоиться о вашей безопасности.

– Фэнси!

Девушка обернулась.

В дверях стоял Александр Боулд.

– Ты была великолепна! Фэнси улыбнулась.