Филиппов пытался представить себя на месте одного из опаснейших террористов мира. Как бы он спланировал свои действия после перехода границы? Антон чувствовал, что дальнейшие шаги араба предсказуемы. Несмотря на передачу материалов по Масуду в ФСБ, он не мог успокоиться и перебирал в памяти каждую мелочь, связанную с именем этого человека. Перед глазами вставали одна за другой операции – поиск, преследование, бои… Неожиданно ему словно включили стоп-кадр. Толстой-Юрт, девяносто седьмой год. В результате специальной операции в руки группы Филиппова попали личные вещи Черного Принца: Коран в тисненном золотом переплете, наставления по ведению партизанской войны и другая военная литература. Был среди них дневник Масуда, с вложенными в него несколькими фотографиями. Сделанные в разное время года и в разных местах, они были схожи в одном: на них присутствовал в обществе араба всегда один и тот же человек. Будь то Ленинские горы или вход на ВДНХ, рядом с ним находилась красивая блондинка с родинкой над уголком губы. Фотографии успели слегка пожелтеть и затереться.

«А что, если разыскать и навестить эту девушку?!» – еще не зная для чего, неожиданно подумал он. Еще немного поразмышляв, он направился к кассам сдавать билет…

В университете полным ходом шла подготовка к сдаче вступительных экзаменов. В коридорах витал запах краски.

– С кем я могу поговорить о бывших студентах конца восьмидесятых? – поинтересовался он у преклонного возраста мужчины, вышедшего из лифта.

Окинув Антона с ног до головы удивленным взглядом, тот поправил очки:

– А вы, собственно, кто?

– Я представлюсь человеку, который мне может действительно помочь.

– Знаете, прошло больше десяти лет. – Мужчина неопределенно пожал плечами. – Выпускники за это время преподавателей забыли, а что говорить о нас, если ежегодно несколько сотен студентов проходит?

– Но остаются же в памяти самые яркие личности? – не унимался Антон.

– Тогда скажите, о ком речь? Может быть, я чем-то смогу помочь.

– Бен Рашид аль-Масуд. – Филиппов испытующе смотрел на мужчину.

От его внимания не ускользнуло некоторое замешательство на лице собеседника. Тот удивленно вскинул на него взгляд:

– Он же араб. Сын шейха…

– А я сын школьного учителя, – Филиппов повеселел. – Значит, вы все-таки его помните?

– Слышал о нем, – подтвердил мужчина. – Но это был не мой студент. Пройдемте, – он кивнул головой на коридор, указывая направление.

Через некоторое время они оказались в одной из просторных аудиторий. На переднем ряду сидели несколько молодых людей. За столом, рядом с трибуной кафедры, что-то писал почти полностью облысевший, но бодро выглядевший старик.

– Это профессор Нагибин Иван Степанович, – нагнувшись к самому уху, едва слышно проговорил его провожатый. – У Масуда он был замдекана. Что-то вроде классного руководителя в школе, – пояснил мужчина, заметив в глазах Антона непонимание.

– …Вообще-то такие личности, как Масуд, запоминаются на всю жизнь. Перестройка, сын шейха… Тогда еще КГБ на пару с парткомом с преподавателей три шкуры за таких драли, – Иван Степанович замолчал, давая возможность Антону задать вопросы.

– Меня интересует не он сам, а его роман с одной из студенток.

– А для чего? – Профессор настороженно посмотрел на Антона поверх очков.

– К сожалению, я не могу с вами поделиться, чем вызван мой интерес, – Филиппов виновато улыбнулся. – Это не моя тайна.

– Наверняка вы частный сыщик, которого нанял ее нынешний муж, – фыркнул Иван Степанович, давая понять, что не намерен дальше вести разговор на эту тему, и попытался вернуться в аудиторию.

– Масуд финансирует боевые действия в Чечне, – взяв за локоть профессора, вполголоса проговорил Антон. – Несколько лет назад воевал там на стороне боевиков. Есть основания считать, что он вновь в России и на этот раз, возможно, посетит Москву. Я хотел бы знать подробности его романа, насколько серьезным он был и хотя бы адрес, по которому проживала его возлюбленная на момент поступления к вам.

Лицо Ивана Степановича сначала вытянулось от удивления, а затем окаменело. Некоторое время профессор зло смотрел куда-то поверх плеча Филиппова.

– Дообучали обезьян, – наконец сквозь зубы процедил профессор. – Девушка из самой Москвы. Фамилия ее Пузырева, по крайней мере девичья.

– Хорошая у вас память, – удивился Антон.

– Ничего особенного, – польщенный тем, что удивил собеседника, улыбнулся профессор. – Я преподаю точные науки, да и любовные отношения этой пары тоже не остались у нас без внимания. Поговаривают, она его до сих пор ждет.

– Даже так? – Антон проводил взглядом прошедших мимо двух студенток, переваривая услышанное. – А как насчет адреса?

– Архив, – словно удивившись вопросу, Иван Степанович пожал плечами. – Пузырева Лариса, отчество, естественно, не знал, да еще и забыл, – он виновато развел руками. – Ну а год и факультет вы знаете. Хотя не исключено, что место жительства она уже поменяла.

«Главное – ухватиться за кончик ниточки, а клубок-то размотать легче», – рассуждал Антон, направляясь в архив и уже уверенный в успехе этого дела.

Переночевав в Душанбе, в доме одного из членов непримиримой таджикской оппозиции, адрес которого, как и десятки других, Масуд держал в памяти, утром он выехал в Гарм. Там его и нагнало сообщение о гибели верных ему людей на перевале.

Известие привез человек, которого Масуд назначил контролировать переезд. Он действовал, четко придерживаясь инструкции: если машины с боевиками Принца попадут в засаду и возникнет угроза пленения, уничтожить колонну.

Несмотря на то что эти люди были ему очень дороги, никто не мог гарантировать их молчание. Кроме всего, в машинах были инструкции руководителям террористических организаций, специальная литература, часовые и радиоуправляемые взрыватели. В общем, если бы даже моджахеды молчали, многое смог бы рассказать перевозимый ими груз. Поэтому аль-Масуд собственноручно проверил загрузку зарядов. Никто из ехавших в этих автомобилях не подозревал о существовании под сиденьями адских машинок.

Несмотря на то что инициатива уничтожения группы в случае непредвиденных обстоятельств полностью исходила от него, рассчитываясь с ликвидатором, он почувствовал страшную неприязнь к этому человеку. Скорее всего, его вывела из себя смехотворная сумма, которую он уплатил за работу. Пятьсот долларов превратили его людей в прах… Опасаясь сорваться, он поспешил с ним расстаться, после чего сразу направился в местную мечеть.

После молитвы Масуд посетил еще одного представителя таджикской оппозиции.

Бахтияр до войны работал врачом. В девяносто втором году у него бесследно исчезла жена. Старший сын уехал на Памир, в Хорог, а спустя два года он узнал о его гибели недалеко от Тавиль-Дары, в бою с правительственными войсками.