— Солнышко, — Люк наклоняется ко мне, — из-за тебя выстроилась очередь.

Я смотрю в зеркало заднего вида и замечаю, что за мной ползут целых три машины. Не понятно, с чего бы это — не так уж медленно я еду!

— Попробуй немного прибавить скорости, — предлагает Люк. — Километров двадцать в час для начала?

— Я и так еду не меньше двадцати, — огрызаюсь я. — Ты хочешь, чтобы я сорвалась с места со скоростью пятьсот километров в час? Между прочим, есть такое понятие, как ограничение скорости, если ты не в курсе.

На выезде со стоянки я улыбаюсь охраннику, который удивленно глазеет на меня, и выруливаю на дорогу. Потом показываю левый поворот, и, кинув последний взгляд в зеркало заднего вида, проверяю, нет ли позади восторженных наблюдателей в лице знакомых, вышедших полюбоваться на мое отбытие. Машины, плетущиеся следом, начинают нетерпеливо сигналить, а я останавливаюсь у тротуара и говорю Люку:

— Ну вот. Теперь твоя очередь.

— Моя очередь? Уже? — Люк смотрит на меня удивленно.

— Мне нужно привести в порядок ногти, — поясняю я. — И совсем не хочется видеть, как ты будешь корчить рожи всю дорогу до Сомерсета, — ты же уверен, что я не умею водить машину.

— Я вовсе не думаю, что ты не умеешь водить машину, — смеется Люк. — Разве я хоть раз такое говорил?

— А говорить не обязательно. Я и так вижу пузырь над твоей головой, и в нем написано: «Бекки Блумвуд не умеет водить машину».

— А вот и неправда. В пузыре написано: «Бекки Блумвуд не может вести машину в своих новых оранжевых босоножках, потому что у них слишком высокий и тонкий каблук».

Он вопросительно поднимает брови, а я краснею.

— Это мои туфли для вождения, — ворчу я, пересаживаясь на пассажирское сиденье. — И я их уже сто лет ношу.

Пока я достаю из сумочки пилку для ногтей, Люк устраивается за рулем, наклоняется ко мне и целует.

— Все равно спасибо за помощь, — говорит он. — Уверен, теперь я намного меньше устану в дороге.

— Бот и хорошо! — Я начинаю подпиливать ногти. — Тебе нужно беречь силы для завтрашних прогулок по лесам и полям…

Тишина. Я поднимаю глаза и вижу, что Люк уже не улыбается.

— Видишь ли, Бекки… я хотел обсудить с тобой завтрашний день.

Он медлит, и я смотрю на него не моргая, чувствуя, как пропадает и моя улыбка.

— В чем дело? — спрашиваю я, стараясь не выдать волнения.

Он опять молчит. И наконец резко выдыхает.

— Дело вот в чем. Появилась возможность расширить бизнес, и я… не хотел бы ее упустить. Приехали люди из США, и мне до зарезу нужно с ними переговорить. Срочно.

— А-а… Что ж, ладно. Если у тебя с собой телефон…

— Не по телефону. — Он смотрит мне прямо в глаза. — Я назначил с ними встречу на завтра.

— На завтра? — смеюсь я. — Но ты же не сможешь. Мы же будем в гостинице, за городом.

— Эти люди тоже будут там. Я их пригласил. Я в шоке.

— Ты пригласил на уик-энд людей по работе? На наш уик-энд?

— Но только на одну встречу. Все остальное время мы проведем вместе.

— И сколько продлится ваша встреча?! — возмущенно восклицаю я. — Можешь не говорить. Целый день.

Поверить не могу. Я так давно этого ждала, так готовилась, с таким трудом упаковала вещи…

— Бекки, не так уж все страшно…

— Ты обещал мне, что выкроишь время для отдыха! Говорил, что у нас будут приятные и романтичные выходные.

— Так и будет.

— Да, в компании с твоими бизнесменами. Со всякими противными нужными людьми, помешанными на работе!

— Они не будут набиваться к нам в компанию, — улыбается Люк. — Бекки… — Он берет меня за руку, но я отдергиваю ее.

— Пожалуй, мне вообще нет смысла ехать, раз уж у тебя там намечена деловая встреча, — жалостливо говорю я. — С таким же успехом могу провести выходные дома. Знаешь… — я открываю дверцу машины, — пойду-ка лучше домой. Вызову из студии такси.

Я хлопаю дверью и шагаю по тротуару, цокая своими оранжевыми каблуками. Уже у ворот студии меня останавливает его голос, такой громкий, что все оборачиваются:

— Бекки, подожди!

Я медленно поворачиваюсь. Люк вылез из машины и набирает на своем мобильнике номер.

— Сейчас позвоню своему противному нужному человеку, чтобы отменить встречу.

Я скрещиваю на груди руки, прищуриваюсь и молча за ним наблюдаю.

— Алло? Соедините с номером 301, пожалуйста, с мистером Майклом Эллисом. Спасибо. — И говорит уже мне серьезным тоном: — Что ж, видимо, придется слетать в Вашингтон и встретиться с ним там. Или дождаться следующего раза, когда он и его коллеги вместе наведаются в Англию. При их сумасшедшей занятости это вряд ли случится в ближайшее время. Да что там, подумаешь, какая-то встреча. Ерунда. Всего лишь сорвется сделка, которую я планировал в течение…

— Ой, перестань! Пожалуйста, можешь устраивать свою дурацкую встречу.

— Ты уверена? — спрашивает Люк, прикрыв ладонью трубку. — Точно уверена?

— Уверена, — отвечаю угрюмо и пожимаю плечами. — Если уж она у тебя такая важная…

— Очень важная. — Люк серьезно смотрит мне в глаза. — Иначе я бы так не поступил,

Я медленно возвращаюсь к машине, а Люк прячет свой мобильник.

— Спасибо, Бекки. Правда, спасибо. — Он нежно гладит меня по щеке, потом включает зажигание и трогается.

Я перевожу взгляд на телефон, торчащий из его кармана,

— А ты в самом деле звонил своему важному клиенту?

— А ты на самом деле собиралась уйти домой? — спрашивает он вместо ответа, не отрывая глаз от дороги.

Вот почему тяжело заводить отношения с таким человеком, как Люк, — с ним никакие фокусы не проходят.

Около часа мы мчимся по загородным просторам, останавливаемся на ланч в деревенском трактире, а потом еще полтора часа едем до Сомерсета. Когда мы доезжаем до Блейкли-Холла, я чувствую себя совершенно другим человеком. Как приятно выбраться из душного Лондона. Я выхожу из машины, потягиваюсь и, честное слово, уже чувствую, что под влиянием благотворного деревенского воздуха мои мышцы стали сильнее, а я сама — стройнее и бодрее. Пожалуй, если выезжать за город каждые выходные, можно сбросить пару килограммов, а то и больше.

— Ты будешь доедать? — спрашивает Люк, не зная, что делать с почти пустой упаковкой крекеров, которые я грызла по дороге (если я не ем в машине, меня укачивает). — А куда эти журналы? — Он вытаскивает пачку глянцевых журналов, что лежали у меня в ногах, и едва удерживает их в руках.

— Я не буду читать здесь журналы! — возмущаюсь я. — Мы же на природе!