– Здóрово, Костя! – улыбнулась Марина. – А на русском можешь что-нибудь?

– Пфф, – усмехнулся он и вдруг обратился к Ромке:

– Ромыч, а давай с тобой дуэтом «Беспечного ангела» исполним?

Ромка немного помялся – всё-таки неловко, но как имениннику не уступить?

Костя сыграл перебором вступление, и Ромка запел: «Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь…» Костя, наверное, тоже пел, но его за Ромкиным голосом было почти не слышно.

Последние аккорды умолкли, а все так и сидели притихшие. Лишь спустя минуту Марина, восторженно глядя на Ромку, прошептала:

– Да ты у нас талант! Слушай, тебе надо идти на эстраду. Серьёзно! Мы потом ещё гордиться будем, что с тобой вместе учились. Ребят, ну скажите?

Она повернулась к Егору и Денису, но те как-то кисло улыбнулись в ответ.

– А спойте ещё что-нибудь! – попросила Марина, глядя почему-то только на Ромку, как будто он здесь решает. Ромка-то и не против был бы, да Костя вскочил, убрал гитару и объявил, что на сегодня хватит самодеятельности. Вместо этого включил магнитофон. Ромка даже не сразу понял, что обращаются к нему, когда Денис вдруг крикнул:

– Эй, талант! Может, ты ещё и плясать мастер? Ну-ка изобрази нам что-нибудь.

Парни засмеялись. А Ромка покачал головой.

– А что так? – не унимался Денис. – Будущей звезде эстрады положено уметь танцевать. Да?

– Какой разговор! – поддержал Егор, да и Костя одобрительно улыбался, точно и не замечал насмешки.

– Ну давай, соловей наш голосистый, станцуй нам! Публика ждёт! – Денис выдернул Ромку из кресла и вытолкнул на середину комнаты. Ромка как-то беспомощно, просяще посмотрел на Костю, но тот смеялся, словно это было самое безобидное и весёлое развлечение. Ребята из класса тоже посмеивались, но как-то вяло, будто по привычке – раз Костя смеётся, значит, так и нужно. Только Марина и её подружка хмурились и поджимали губы, а когда Денис и Егор начали толкать Ромку друг к другу, точно тряпочную куклу, не выдержали и зашипели на них:

– Прекратите, придурки! Это вообще не смешно!

Наконец Ромку оставили в покое. Он не понимал, почему Костя так себя вёл, почему позволял насмехаться над ним, обижать его и даже, можно сказать, сам в этом участвовал.

– Что-то я проголодался, – сообщил Костя и позвал всех к столу. Ромка не хотел за стол, ему бы сейчас и кусок в горло не полез. Он засобирался уходить, но Денис и тут к нему привязался:

– И куда это ты лыжи навострил? Концерт ещё не окончен, а артист уже линяет.

В руке Денис сжимал стакан с брусничным морсом.

– И правда, – теперь дорогу ему преградил ещё и Егор, – нам без тебя будет скучно, соловушка.

Денис покачнулся, и из стакана щедро плеснуло красным – прямо на белую Ромкину рубашку. На груди вмиг расползлось огромное тёмно-розовое пятно, стало неприятно и холодно.

– Ой! – картинно заморгал Денис, не выпуская Ромку из цепкого захвата. – Какая досада! Рубашечку попортили. Ну ничего, может, теперь купишь себе новую, а эту на помойку. Давно пора!

А затем вдруг тихо, жёстко, сквозь зубы процедил Ромке в лицо:

– Уйдёшь, когда я скажу. Усёк?

А Костя… Костя и тут молчал, с любопытством наблюдая за происходящим, не обращая внимания на то, как недоумённо и настороженно уставились на него одноклассники. Один даже попытался что-то тихо ему сказать, но он отмахнулся.

Ромка незаметно опустил свободную руку в карман брюк, нащупал часы и нажал заветную кнопочку. Резко выдернул рукав из пальцев Дениса, а потом… плеснул остатки морса из его же стакана ему на брюки.

– Вот так тебе! Усёк? – буркнул Ромка.

Сунул ноги в кеды, схватил куртку и, натягивая её на ходу, выбежал в подъезд.

Настроение было ужасное. Казалось, что весь мир вокруг него вдруг рухнул и вот он, Ромка, стоит один-одинёшенек среди этих обломков и не знает, что делать.

В субботу Ромка даже не хотел идти в школу – такая хандра вдруг напала. Но у матери был выходной, и остаться дома она не позволила. Пришлось ему превозмочь внутреннее «не хочу» и всё же пойти на занятия.

Ромка лгал себе, что не хочет в школу, – на самом деле он боялся встречаться с Костей. Боялся не потому, что тот мог его как-то обидеть, – это уже прошло. Да и вряд ли Костя смог бы обидеть его ещё сильнее. Ромка боялся встретиться с ним глазами. Потому что это пытка. Потому что это рухнувший мир. Потому что предательство друга – это, оказывается, очень-очень больно.

Ромка трусливо прятался в маленьком скверике возле школы, дожидаясь, когда начнётся первый урок. Пусть он лучше опоздает, пусть ему сделают замечание, только бы не столкнуться с Костей. Ведь просто пройти, будто ничего не произошло, не получится, а возвращаться ко вчерашнему – это новое унижение, новая обида.

Учительница посмотрела на опоздавшего Ромку с укором, но ничего не сказала, только кивнула, мол, проходи, садись скорее на место. Он, не поднимая глаз, прошёл к своей парте. И лишь тогда осмелился украдкой оглядеть класс – Костя был здесь.

Ромка сидел как на иголках. Страшился перемены. Как они теперь будут с Костей общаться или не общаться? Его аж знобило от волнения. Как только закончился урок, Ромка одним из первых сорвался с места. На переменах он отсиживался на четвёртом этаже, где занималась начальная школа, – старшеклассники туда даже не совались. К тому же в субботу малышня не училась, так что Ромка мог в тишине и одиночестве перевести дух. Постоянно так бегать и прятаться, конечно, не получится, да и вообще это глупо и бессмысленно, понимал он. Но хотя бы сегодня, пока ещё саднит где-то там, в груди…

Если бы Ромка не был так поглощён своими терзаниями, если бы остался на перемене в классе, то с удивлением увидел бы, какой понурый сегодня Костик. И с ещё большим удивлением обнаружил бы, что ребята не толпятся вокруг него, как это бывает обычно, не обращаются с вопросами, а если и обращаются, то с прохладцей, не ждут от него шуток и вообще как будто едва замечают.

На последнем, четвёртом уроке Ирина Николаевна объявила, а точнее напомнила (просто у Ромки за этими треволнениями всё вылетело из головы), что в понедельник вместо двух последних уроков они всем классом едут на экскурсию на керамический завод. Ребята радостно загалдели, а Ромка для себя решил, что точно не поедет, уж лучше уйдёт потихоньку домой.

Как только прозвенел звонок с последнего урока, Ромка, пользуясь суматохой и оживлением, незаметно выскользнул из класса и был таков. Но на улице его догнали, тронули за плечо. Ромка нервно вздрогнул, обернулся – Костя. И ни капли задора в глазах, ни блеска, ни удали лихой. Смотрел на Ромку и – взглядом – каялся.

– Ромыч, прости меня. Я, правда, не хотел, чтоб так всё вышло. Сам не знаю, что на меня нашло. Дурость какая-то. Маринку к тебе вдруг приревновал…