* * *

Конечности подрагивали, сбрасывая напряжение «того» тела. Сколько же это длилось? Чай ещё тёплый; значит, не так долго.

Вылить чай из стакана, заварить покрепче: выбить вкус крови… Или нет? Ему нравится этот вкус… Надо разобраться.

Во-первых – чья это была тоска? Волка? Или всё-таки его, человеческая?

Во-вторых – кому нравится вкус крови: волку или всё-таки – ему? В-третьих – почему ему совсем не жаль пастуха? Это уже точно: не жаль – ему, и точно – сейчас. Волка здесь нет. Или есть, осталась какая-то часть?..

Чёрт!.. Не к ночи будь помянут…

Нет, нужно выйти на улицу и подышать свежим воздухом, пока мозги не встанут на место…

* * *

Он сидел в кафе. Пил кофе, жевал пирожное (уже четвёртое кряду) и пытался понять: кого он хочет обмануть? Пирожные он ненавидел с детства и ел их сейчас лишь потому, что жевать пирожные – привилегия человека. Ни одно нормальное животное «к этой дряни никогда не притронется». Ну так что: он хочет доказать себе, что в нём нет животного?

– У вас свободно?

Он поднял голову. Рядом со столиком стояла женщина. На левой, согнутой в локте руке, висела сумочка; правая – держала на блюдце чашку с кофе. Свободных столиков действительно не было. Он обречённо махнул рукой:

– Садитесь.

– Вам плохо?

– Вы именно поэтому подошли?

– Выразить сочувствие? Нет. Вы же видите: все столики заняты.

– Тогда зачем спрашиваете?

– Завязать разговор. Люди разные: одному, если плохо, лучше побыть одному, другому – выговориться или, во всяком случае, не молчать.

– То есть вы рассчитывали, что это я вас буду успокаивать?

– Да, именно так…

Её откровенность несколько обескураживала.

– Ну хорошо, и что же у вас произошло?

Женщина улыбнулась. Совсем чуть-чуть, уголками рта, но получилось легко и непринуждённо.

– Ваша интонация предполагает, что у вас серьёзные проблемы, а у подошедшей к вам женщины мелкие «дамские» неурядицы.

– Вы психотерапевт?

– Я женщина…

– И что, я не прав?

– Насчет неурядиц? Как вам сказать… Сама до конца не разобралась…

Он некоторое время молча смотрел на неё. Поскольку домой идти не хотелось, воображение стало предлагать другие варианты продолжения вечера.

«Возвращайся. Пожалуйста, возвращайся!» – голос принадлежал мужчине в пальто кофейного цвета. Из выреза пальто «имело место быть» бледное лицо с очень правильными чертами, украшенное пышной шевелюрой. Женщина выдержала длинную паузу, вздохнула и, игнорируя «пальто», обратилась через столик:

– Мне нужно идти. Обещайте, что будете здесь завтра в это же время.

Он машинально взглянул на часы (22.20) и так же машинально кивнул головой. Она с сомнением задержала взгляд на его лице, немного помедлила, затем решительно встала и вышла из кафе. «Пальто» бросило на стол купюру (расчёт за кофе) и двинулось следом.

Он пару минут изучал недоеденное пирожное; понял, что осилить бисквит не получится, и поднял руку, подзывая официанта.

– Макаллан, сто. Нет, лучше сто пятьдесят!..

* * *

Он всегда считал, что у него в кабинете пусть не идеальный, но всё же какой-то относительный порядок. Однако к четырём часам пополудни, в третий раз отправившись к мусорному баку, изменил своё мнение. Наконец, посчитав задачу на текущий день выполненной, налил в стакан ритуальный чай, сел в кресло и впервые обратился к Маске вслух:

– Давай договоримся так: ты мне показываешь что-нибудь без крови и этих всяких…

Рука самопроизвольно сделала неопределённый жест, но уточнять, без каких таких «всяких», он не стал.

– А там посмотрим: может, ещё у меня поживёшь, а может, унесу тебя назад и сдам за полцены.

* * *

…Он стоял на небольшом покатом скальном выступе. Влево вниз уходил склон с резким понижением за руслом пересохшего ручья и дальнейшим переходом в холмистую равнину. Вправо, метрах в ста, начиналась изломанная скальная гряда, очень может быть и непроходимая. Впереди, чуть ниже по склону, чернела скала. Ага, солнца не видно, но горизонт за скалой явно светлее, поэтому она и кажется тёмной. До скалы метров шестьсот-семьсот. Вроде бы ничего необычного, но ему нужно именно туда.

В общем, пейзажик так себе, к тому же не очень гостеприимный.

Внимание переключилось на тело. Он уже привык к этому.

Попадая в незнакомые места, сознание, помимо воли, сначала изучало окружающую среду, предвидя возможную опасность, и только потом обращалось к телу. Так… Ноги – четыре… Это уже было в предыдущих воплощениях. Жёсткая шкура, голова маленькая на удлинённой, но всё же достаточно массивной шее. Похоже на маленького динозавра… Или на детёныша большого…

Всё-таки, скорее всего, взрослая особь. Ощущение какой-то совсем непомерной силы и неубиваемого иммунитета. Видимо, этот самый первобытный иммунитет и ищут несколько тысяч учёных там, откуда он прибыл.

Нет, что-то здесь не так. Всегда в предыдущих случаях сознание работало с замедлением, как бы адаптируясь к чужому несовершенному мозгу, а сейчас фиксация и обработка информации идут без всяких затруднений.

Оно что́, обладает сознанием не менее развитым, чем его собственное?

И ещё: поверхность под ногами в разных уровнях, а тело расположено практически горизонтально и нет ни малейшего напряжения в конечностях.

Вот оно что!.. Лапы многосуставчатые: суставов семь или восемь на каждой ноге («ноги» звучит как-то комфортнее, чем «лапы»). Те, что выше по скале, изломаны сильнее и под самыми невероятными углами: потому тело и расположено горизонтально.

Искусственный!.. Он внедрился в искусственное тело, замаскированное под динозаврика. Поэтому и нет проблем по взаимодействию с мозгом изделия: похоже на мощный компьютер, работающий на принципах, близких к биологическому мозгу.

К чёрной скале, ему ведь очень нужно к чёрной скале. Зачем? Да какая разница: его там ждут, он там нужен. Ноги-лапы, получив приказ, проворно засеменили по камню вниз, сохраняя горизонтальность туловища. Чёрная скала. Через минуту он будет возле неё.

Звон разбитого стекла. Откуда здесь стекло? Обожгло правую ногу. Боль. Что может причинить ему такую боль?! Ему!.. Которому здесь нет равных…

* * *

Стакан… Он опять поставил стакан с чаем на подлокотник кресла…

На правой ступне вспухало красное пятно. Чай не успел остыть – и это его спасло.

Он поднял глаза. В пустых глазницах Маски плескалось разочарование.

Он дошлёпал до ванной, открыл холодную воду и сунул под струю горевшую огнём ступню. Нужно было что-то делать…

Боль постепенно отпускала. И решение пришло само собой. Он закрыл воду, потряс ногой, не вытирая её, и снял с крючка полотенце. Помедлив, повесил его обратно, достал из шкафчика чистое: белое и без рисунка…

…Он всегда выходил здесь: метрах в пятистах, не доезжая до остановки.