Обрету ли я когда-нибудь свободу? Мнимая у меня уже была. Нужна ли мне такая свобода? Когда каждую минуту оглядываешься назад, ожидая очередного подвоха коварной судьбы.

Я наблюдаю за тем, как ловко он кромсает охотничьим ножом стейк, который, к слову, с кровью... и делаю глоток ягодного морса. Я старалась есть медленно и осторожно. Не казаться дикаркой, которая добралась до нормальной еды. Да и желудку бы не навредить. Поэтому я не спеша хлебала куриный бульон с мелкими кусочками птицы, и запивала морсом. Да, не очень логично. Но это единственное, что сейчас в меня лезет.

- Тебе привезли много вещей. - Николас опускает приборы и делает глоток пива из стеклянной бутылки. - Загляни в шкаф, подбери что-нибудь.

Опускает тёмный взгляд на глубокий вырез сорочки и я вижу, как дёргается его кадык. Нервно ёрзаю на мягком стуле, с грустью осознавая, что мне нечем прикрыться.

- Хорошо. Спасибо.

- Ты ни о чем не хочешь спросить?

Спросить? В голове так много вопросов, что я теряюсь в них сама. Понятия не имею, с чего начинать...

- Как ты жила этот год, Агата?

Я дёргаю плечами, и в замешательстве увожу взгляд в сторону камина. Как в фильмах, оранжевые язычки пламени, играючи, облизывают сухие и трескучие паленья.

- Как-то жила.

- Думала обо мне? - Его насмешливый тон, говорит о том, что он пытается шутить. Но я не тот человек, что может по достоинству оценить его уникальное чувство юмора.

- Постоянно. - Пытаюсь в одно слово вложить всё то негодование, что бурлило внутри меня. - Что ты собираешься делать? Теперь... со мной?

Я должна чётко осознавать, что меня ждёт в ближайшем будущем. Неопределенность уже сводила меня с ума.

- Я много чего хочу с тобой сделать. - Снова шутит, и это начинает злить. - У меня, знаешь ли, богатая фантазия.

- Нико. - Отодвигаю от себя тарелку и ставлю локти на стол. - Я серьёзно. Я... думаю, что я должна знать, что меня ожидает. Ты же не собираешься меня отпускать. Так ведь?

- Это было бы, по меньшей мере, глупо, Снежок. - Он повторяет моё движение. - Ты и сама это должна понимать.

Я понимаю.

- Он жив?

- Ты о Хесусе?

Утвердительно киваю и молюсь про себя, чтобы он сказал "нет".

- Он всё ещё жив, Агата. И он будет тебя искать.

- Как ты нашёл меня? Что они сделали? - Я до сих пор не нахожу себе места от мысли, что надо мной надругались. Воспоминания возвращались крошечными обрывками. Я помню, что меня словно на привязи, под каким-то гипнозом вели по узким грязным улицам. Помню мерзкий смех и чужие грубые руки на своём теле. Они были везде. Трогали мою грудь, больно кусали соски, задрав одежду и спустив бюстгальтер. Сжимали ягодицы и дёргали штаны, в попытках стянуть узкие джинсы. Но я ничего не могла сделать. Все тело, будто налитое свинцом. Оно отказывалось меня слушаться. Даже чёртов язык казался неподъёмным.

- Спасибо тебе. - Опускаю взгляд на свои переплетенные пальцы. Во рту пересохло, словно я не бульон пила, а песок в рот засыпала.

- Я не мог иначе. - Отмахивается от благодарности мулат и опускает ладонь на мою руку. - Скажи мне, Снежок... ты думала, что я умер?

Сколько раз я задавалась этим вопросом? Сотни? Тысячи? Десятки тысяч раз?

- Я не знаю. - Стараюсь вложить в интонацию уверенность. Странно, что я хочу выглядеть уверенной при таком ответе. - Я не хотела тебя убивать, Нико. Я просто была напугана. Ты же знаешь...

- Знаю. - Перебивает меня. - Это нормально. Воспользоваться шансом, который сулил тебе долгожданную свободу. - Мужчина поднимается со своего стула и обходит круглый стол, за которым мы сидели. Останавливается позади меня и твёрдыми пальцами отводит мои волосы за спину, обнажая плечо, прикрытое лишь тонкой бретелькой. По спине разливается холодная лавина, покрывающая кожу мурашками.

- Прости меня. - Перехожу на шепот, потому что уверена, что голос у меня сейчас будет дрожать.

- Я давно простил тебя. - Опаляет ухо горячим дыханием. - Я ведь действительно умер тогда, Снежок. Я был мёртв ровно до того дня, пока снова не нашёл тебя. Когда тебя нет рядом... я пью воду, но мне кажется, что я давлюсь осколками.

Шмыгаю носом, не зная, что сказать ему в ответ. У меня нет ни единого аргумента. Да и мысли все растерялись.

- Ты — моя женщина, Агата. Ты стала смыслом...

- Я не просила тебя об этом...

- И не нужно. Просто будь рядом.

- Просто раздвигать ноги? Как и раньше? - Уже не сдерживаю обиды в своём голосе. И его "признание" не радует меня. Совсем. Пользоваться его благосклонностью? Быть благодарной, что он выбрал меня? Но ведь я его об этом не просила...

Николас ничего не отвечает. Легко касается губами моего плеча и снова возвращается на свое место. Занимает расслабленную позу, вытягивая вперед длинные ноги и цепляет пивную бутылку.

- Пока Альварес дышит, здесь ты будешь в безопасности. И это не обсуждается.

- А потом?

- А потом... - Делает глоток. И, кажется, он тоже злится. - Давай решать вопросы по мере их поступления?

***

Николас

Оставляю Агату наедине с доктором. Внизу, в кабинете, меня ждёт один журналюга. Проплаченный писака. Он пришел за гарантией. Он её получит на определённых условиях. Он и сами знает, чем длиннее язык, тем короче жизнь.

- Я могу рассчитывать на безопасность? - Смотрит на меня затравленным шакалёнком.

- Ты знаешь, что для этого нужно. - Толкаю по столешнице бумажный конверт, и тот вроде как нехотя, впивается в него пальцами. - Будь умнее своих коллег. Нам ни к чему лишний шум. Вы должны освещать ровно столько информации, сколько мы позволяем.

- Да. Понял. - Мужик стирает с бровей капельки пота и громко сглатывает. Конечно же, он боится. Его выдают широкие зрачки и вспотевший лоб. Пальцы, что нервозно ковыряют конверт с бабками . Ещё бы... ведь его сотоварищ имел неосторожность оступиться и протянуть язык. А в нашем деле информация стоит дорого. Для кого-то она стоила жизни. А Руслан часто бывает жесток и совершенно безжалостен к провинившимся. Поэтому не долго думая, предыдущему журналисту пришлось отрезать язык, дабы урок усвоили. А затем подвесить за ноги и бить до тех пор, пока туша не остынет...

Всегда ли он был таким? Нет, конечно. В далёком прошлом он был обычным пацаном. Он рано потерял родителей и несколько лет его воспитывала тётка. Потом и тётка ушла в мир иной, а Руса, как и положено, сбагрили в детдом. Ему и раньше жизнь мёдом не казалась, но оказавшись девятилетним пацаном в стенах приюта... в общем, легко не было. Он сбегал оттуда несколько раз, но его всегда возвращали обратно.

Когда мы впервые встретились... впрочем, об этом я подумаю позже. Поднимаю тяжёлый взгляд на дверь, в которую кто-то робко поскрёбся.