И, разумеется, Слоновски был крайне далек от того, чтобы любоваться грандиозным строительством, наслаждаться титаническими постройками, возведенными «Науком» на «диком Севере», и задумываться о торжестве человеческого разума. Некогда ему было, да и усилия, что приходилось прикладывать для охраны этого самого строительства, напрочь отбивали охоту восхищаться. Работать надо, а не созерцать.

— Давай к Кайфограду, — распорядился Грег, убедившись, что дополнительные укрепления вокруг железнодорожной станции почти готовы.

Пилот кивнул, и вертолет, заложив вираж вокруг Теплого Дома, направился на восток. Слева остался Главный Энергоблок — массивный прямоугольник с гигантским, триста метров диаметром, куполом, а справа промелькнула двадцатиэтажная Лаборатория Технических Проектов. ЛТП-1 — научный центр строительства.

Три главные башни расположились в самом центре Станции, горделиво возвышаясь над постройками, густо заполнившими почти правильный круг диаметром в пять километров. Главными воротами внутрь считалась Арка — модерновое и немного странное для строительства сооружение, — через которую проходили железнодорожная ветка и две широкие дороги. Были, разумеется, и другие въезды, однако они терялись на фоне слепленного из блестящего титапласта «произведения искусства».

— Заходи с севера, — распорядился Слоновски, когда машина пересекла все три защитных периметра и вылетела за пределы строительства. — Сначала глянем на придурков.

— Понял.

Вертолет взял левее, и Грег, на лице которого появилась кислая мина, уставился на расположенный к северу от Кайфограда палаточный лагерь движения «Остановим Ад!», членов которого он без всякой толерантности обозвал придурками.

Было за что.

Поправка: было за что с точки зрения Слоновски.

«Остановим Ад!» объединяло наиболее радикальных экологических фанатиков со всего света. Искренне верящие в то, что Станция несет Земле погибель, они тысячами съезжались в Кайфоград и почти ежедневно устраивали у границ строительства шумные акции. Репортеры их обожали. Грег — ненавидел.

— Симпатично получилось, — прокомментировал пилот, указывая вниз. — Постарались.

— Да уж…

— И ведь за одну ночь управились.

— А чем им еще заниматься?

Слева от палаточного лагеря, между его границей и периметром Станции, «зеленые» выложили огромную красную надпись: «Остановим Ад!» на русском и английском языках. Летать рядом со строительством Слоновски запретил, поэтому репортеры щелкали очередное художество с наспех сооруженной вышки.

«Мирные граждане в очередной раз призывают власти остановить строительство чудовищной Станции!»

А другие мирные граждане, даже те, что вложили деньги в акции «Науком», смотрят репортажи и пропитываются мыслью, что Станция — зло. И промолчат, если кто-нибудь попытается ее захватить.

Это называется пропагандой.

— Давай туда, где была попытка проникновения.

— Есть.

Вертолет заложил очередной вираж и пошел прочь от палаток и виднеющегося за ними Кайфограда.

Поначалу попытки проникновения на Станцию пресекались постоянно, не реже раза в неделю. Работать было интересно, поскольку атаковали строительство настоящие профессионалы: наемники и штатные агенты спецслужб. Потом, когда всем стало ясно, что Слоновски защищаться умеет, поток нарушителей иссяк, превратившись в редкий ручеек. И потому ночную вылазку имело смысл рассматривать как провокацию.

Которая достигла цели, породив грандиозный скандал.

Все началось с того, что несколько активистов «Остановим Ад!» попытались преодолеть периметр. Глупость, конечно, несусветная — даже первую, самую слабую линию обороны без специальной подготовки не пройти: два ряда колючей проволоки, вышки с автоматическими пулеметами, множество видеокамер и минные поля делали ее неприступной для таких «диверсантов». Вот и закончилось ночное путешествие вполне предсказуемо: двоих сняли пулеметы, один подорвался на мине, четверых, что запутались в колючей проволоке, арестовали подоспевшие безы. Теоретически — обычная попытка проникновения на режимный объект с обычным финалом, на практике — вой на всю сеть и рыдания несчастных родителей. Правозащитные организации будоражили общественность, а корпорации и СБА ушли в тень, предоставив Мертвому выкручиваться самостоятельно.

— Я думаю, нас прощупывают, — пробормотал пилот, который, как и все безы Станции, был в курсе происходящего. — Смотрят, на что мы способны.

— А я не думаю, — в тон ему ответил Слоновски, — я знаю.

И посмотрел на часы: пресс-конференция Прохорова должна была начаться с минуты на минуту.

— Для чего нужны настолько жестокие системы безопасности?

— Системы безопасности не могут быть жестокими. Или они есть, или их нет.

— Гибнут люди!

— Периметр Станции обнесен сотнями предупреждающих знаков, которые отлично видны и днем и ночью. Голосовые предупреждения повторяются каждые пятнадцать минут. И все знают, что мы не шутим.

— Вот именно — не шутите! Вы что, на войне?

— Станция — предприятие повышенной опасности. Мы защищаем ее от террористов.

Аккредитацию на участие в пресс-конференции получили полсотни журналистов и целый ряд либеральных «представителей общественности», «искренне возмущенных очередной трагедией». Настроены они были совсем не дружелюбно, однако комендант Станции, Алексей Прохоров, держался уверенно. Он знал, что прав, и старался успокоить собравшихся, опираясь на логику. К сожалению, именно логика интересовала оппонентов Прохорова меньше всего.

— То есть активисты «Остановим Ад!» правы — Станция опасна?

— А разве атомные электростанции не опасны? — удивился комендант. — Любое нарушение технологического процесса способно привести к серьезной катастрофе, и мы не имеем права рисковать.

— Не отклоняйтесь от сути, господин Прохоров! Мы не слышали, чтобы охрана атомных станций открывала огонь по невинным людям.

— Попробуйте прорваться к реактору.

— Но ведь юноши из «Остановим Ад!» не приближались к Главному Энергоблоку! — с пафосом заявил Дюк, сопредседатель правозащитной организации «Свободный дом человечества». — Несчастные дети всего лишь выражали протест! Хотели быть услышанными! А в них начали стрелять!

— Запретная зона четко очерчена, освещена и снабжена предупреждающими знаками, — продолжил гнуть свою линию Прохоров. — За последний год мы предотвратили восемнадцать диверсий на территории Станции и двенадцать диверсий на ведущей к строительству железнодорожной ветке. Хочу напомнить, что два года назад из-за диверсий погибли…

— Вот именно — погибли! Несчастные дети взорвались на мине! На мине!! В мирное время!