мне пришла мысль, которая возродила легкую панику. Не успела я толком обдумать насущную проблему, как Никита произнес.

— Пришли. — И резко остановился, будто решая, стоит ли заходить домой или остаться на улице.

Двухэтажное здание с двумя парадными. Дом старой постройки, но отреставрированный, выглядел опрятным и даже уютным. Кто-то пустил виноград вверх по стене. Балкончики с витыми перилами. У парадных располагались скамеечки. Вокруг росло много деревьев и кустов. После моих каменных джунглей, оказаться в таком зеленом месте, подарок судьбы. На секунду я выпала из реальности и наслаждалась открывшимся пейзажем. Будто я не на окраине русского города, а в Италии или Испании. Мне очень понравилось окружение, но в следующую секунду почувствовала, как Никита потянул меня к подъезду и с созерцанием природы пришлось повременить. Будучи уже внутри квартиры, Никита прислонил, меня к двери и начал медленно приближаться для поцелуя.

— Нет! — Почти выкрикнула я и отошла от него на пару шагов.

Никита непонимающе посмотрел на меня, после чего сделал шаг на встречу.

— Подожди! — В страхе проговорила я. — Мне надо в душ!

После моих слов он заметно выдохнул, не сразу сообразив, с чего я вдруг начала так себя вести.

— Ты меня напугала. — Улыбнулся он. Потом снова взял меня за руку, как уже не раз делал за сегодня и повел в сторону ванной. А я словила себя на мысли, что даже не огляделась. Мне настолько без разницы, как он живет, что даже не подумала смотреть по сторонам. Никита затолкал меня в самую последнюю дверь в коридоре, а следом и мою сумку. Я даже про нее забыла! Оставшись наедине с собой, заглянула в зеркало и увидела, как пылают щеки румянцем, а в глазах какой-то безумный блеск. Может мне просто, кажется, воображение разыгралось? Не исключено. Я сама не своя. Немного отдышавшись и в какой-то степени, даже смирившись с безысходным, достала из сумки все необходимое и залезла под душ. Прохладная вода слегка привела в чувства, и помогла немного расслабиться. В конце концов, я сама приехала, никто силком меня сюда не тащил. Хоть он и сказал в переписке, что не позволит мне жить в гостинице, но все же я думала, что так и будет. Всего три дня, вполне перебилась бы в каком-нибудь дешевом номере. А весь день проводили бы вместе. Или это через чур наивно? Девушка приезжает к парню и строит из себя недотрогу. Да, смешно! Однако, я не сказала Никите главного. И теперь, я не знаю, как быть. Вряд ли он выставит меня за дверь, но не брать во внимание его настрой нельзя. Я безумно его хочу, такого желания не возникало никогда, но близости с мужчиной у меня еще не было. Нет! Его это не должно отпугнуть! Я сама себя накручиваю. Он этого не испугается.

* * *

Как следует искупавшись и потрепав себе нервы различного рода мыслями, я выключила воду и вылезла из ванны. Светло-бежевая плитка кругом, довольно просторная комната, гораздо больше, чем у меня, а главное, совершенно пустая, зубная щетка и паста. Ни полочек, ни тумбочек, корзина для белья и больше ничего лишнего. Толи прибрался к моему приезду, толи он настолько перфекционист. У меня всегда бардак. Куча различных баночек с лосьонами, духами, кремами. Содержимое косметички я оставила в сумке, не рискнув выкладывать на всеобщее обозрение. Да и мне так спокойней будет, когда все мое лежит в одном месте. На сухо вытерев (к слову, своим полотенцем) напряженное тело, я сразу надела повседневную одежду, но волосы так и остались мокрыми. Я собралась выходить, как в дверь раздался стук. Толи нервишки расшатались, толи наоборот расслабилась пока была в одиночестве, но я подпрыгнула от неожиданности.

— Наташ, если тебе нужен фен, я положил его на тумбочке в коридоре.

Я открыла дверь и увидела Никиту в переодетых шортах и майке. На несколько секунд я зависла в дверях, разглядывая его и не могла поверить, что на эти три дня он мой. От этой мысли мне стало жарко, и я почувствовала, как загорелось румянцем лицо. Резко повернув за угол, я подошла к тумбе, о которой он говорил.

— Ну вот. — Разочарованно проговорил Никита.

— Что? — Я уже взяла фен в руки, намереваясь высушить волосы.

— Я забыл о полотенце, и надеялся, что ты позовешь меня на помощь. — Он подошел сзади и легонько провел пальцем по бретельке моей майки. Потом наклонился к уху и прошептал. — Я приду тебя спасать, а ты будешь обнаженной.

В голове моей произошел взрыв. Сердце бешено забилось в груди. Не сейчас! Душ немного охладил мой пыл, но, когда он рядом и говорит подобные вещи, все возвращается. Не хочу! Точнее хочу! Безумно! Но я не готова. Скорее даже, не готова сказать ему правду. Сама не понимаю, чего боюсь.

— Я приготовил кофе. — Он говорил мне в самое ухо, вернее будет сказать, шептал, в промежутках между словами целовал в шею, а руками медленно гладил по плечам и спине.

От его прикосновений по телу пробегала дрожь, а внизу живота бурлили страсти. Из-за всех сил я старалась держаться. Не подчиняться! Не подчиняться! Твердила я себе, а сама уже закрыла глаза и наслаждалась его поцелуями. Он не предпринимал попыток меня раздеть, но мне казалось, еще немного, и я сама начну раздеваться. Потом он взял из моей руки фен, который я так и не успела использовать, включил поток теплого воздуха и направил на мои волосы. Свои пальцы Никита запустил в корни и начал массировать голову, пока фен делал свое дело. Пряди закрывали мое лицо, чему я была рада. Неловко было — жуть. Неловко…и приятно. Когда волосы подсохли, Никита прильнул к ним и глубоко вдохнул.

— Они такие мягкие. — Обнял меня, после чего развернул к себе и запечатлел на моих губах такой нежный и сладкий поцелуй, что я вновь чуть не застонала от наслаждения.

Не думала, что поцелуи способны так сильно возбуждать. Я прижималась к нему все сильнее и сильнее. Боже, больше не могу! Хотелось его до боли.

Никита отстранился, заглянул мне в глаза и повел в одну из комнат. Я покорно шла за ним, лихорадочно соображая, в какой момент мне стоит признаться, что девственна. В комнате находилась кровать, не большая, полуторка, это я приметила сразу. Мы остановились напротив нее, и Никита продолжил испытывать мое терпение. Он совершенно не торопился, давая понять, что хочет насладиться этим моментом и дать вкусить сладость и мне.

— Ты сводишь