мандарины, и это оказался единственный понятный тут элемент. Из одежды на ней были только крохотные коричневые меховые трусики и пара огромных круглых ушей того же цвета.

— Вероятно, эти плоды символизируют плодородие? — предположил я. — А гипертрофированные части тела…

Мне надоело разгадывать эту загадку, и под протестующий вопль Шизика я закрыл страницу.

— Это что-то из старинного детского кинематографа. Я иногда тоже просмотрами балуюсь… Коллега, мы же не все посмотрели!

— Время кончилось, ши… коллега.

В зал заглянул Михалыч. Я двинулся к рабочему месту, понимая, что какой-то ответ Элеоноре давать все равно придется. И что мне насчитают штраф из-за тридцатисекундного опоздания с перерыва — ситуация 234. И что виноват в этом Шизик.

2.2

Метро сегодня абсолютно пусто. Эскалатор приносит меня под землю и оставляет в гигантском безлюдномзале. К платформе один за другим подходят порожние поезда. Я не могу двигаться к ним быстро и шагаю по своей направляющей линии по привычке, шаг за шагом, пока не толкаю случайно в спину впереди стоящего…

Конечно же, метро полно, как всегда. А я, кажется, на секунду задумался.

Вокруг — нормальная толпа. Люди неразличимы, словно все они — близнецы. Впереди стоящий обернулся. Посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я улыбнулся и слегка развел руками, насколько позволяли направляющие с боков. Человек, как и я, едет домой с работы. Не будет он сейчас тормозить и оформлять нарушение этикета в транспортном потоке. Ну да, ситуация сто пятнадцать, но лишние четыре минуты терять не хочется ни мне, ни ему. Я забуду его лицо, как только он вернет голову в исходное положение.

Людей вокруг слишком много, и я не могу их запомнить — это доказано учеными. Здесь пролегает биологическая граница, предел возможностей мозга. Каждый день мы видим тысячи лиц, но наша память тут же стирает ненужную информацию. Потому что взаимодействовать со случайными попутчиками мы не будем с вероятностью девяносто восемь, кажется, или девяносто девять процентов. И информация об их лицах, фигурах и одежде — лишняя. А значит, люди вокруг — все равно, что невидимки, если видеть мне их незачем, а контактировать с ними я не собираюсь. Достаточно было бы показать мне границы их физических тел — рамки, чтобы я не натолкнулся ни на кого… да что там, достаточно обозначить рамку от впередистоящего, и все. Зачем мне лишняя информация?

Изображения людей вокруг зарябили, будто опять собирались исчезнуть.

Я глубоко вдохнул пару раз влажноватый запах черной резины. Множество тел делали подземный коридор теплым. Воздух сгущался, однако опасности не было. Ей неоткуда здесь взяться. Вокруг нет ничего, угрожающего моему физическому состоянию! Кондиционеры сейчас включатся и подадут нужное количество кислорода.

Метро — самый безопасный и быстрый вид транспорта. Над нашими головами в эту самую секунду люди из высшего общества едут на общественно-личном или даже личном авто, некоторые сами управляют транспортными средствами. Такой вид передвижения намного-намного опаснее.

А я под землей, вокруг — люди-призраки, которым нет до меня дела, и нас мчит по темным коридорам полностью автоматизированная система. Всем нам точно ничего не угрожает. И сейчас я посмотрю на мост!

Поезд покачивался и погромыхивал на поворотах.

Мост возник в окне, и я по привычке уставился на него, считая до восьми — ровно столько я вижу его каждый день, по два раза. Итого шестнадцать секунд в сутки, почти две минуты в неделю. За год, значит, я наслаждаюсь его видом сорок семь с половиной минут.

Мне вдруг показалось, что изящные светящиеся арки в темном окне тоже не настоящие. А если мост — это фикция? Я же никогда не видел его вблизи. И с вероятностью в девяносто девять процентов никогда по-настоящему не увижу. Не смогу потрогать. Какой он на ощупь — холодный или теплый? А может, он раскален от трения несущихся по нему машин? Чем он пахнет? И какой он днем? Я видел фотографии, но вдруг это все подделки?

Я всерьез задумался, а что, если бы мир вокруг был только нарисован, как в компьютерной игре, и кто-то управлял мной Оттуда, сверху? Наверное, многое из того, что я вижу вокруг — лишь нарисованный фон. Половина домов на тех улицах, по которым я прохожу каждый день, например. Нет смысла создавать этот мир полным, если я никогда не зайду, например, вон в тот поворот…

Я удивленно оглянулся. Оказывается, уже почти дошел до дома, задумавшись, на автомате, и даже не заметил. Как будто мое время просто перемотали. Я остановился на полном ходу, и человекопоток вокруг начал осторожно обтекать меня, пытаясь не прикасаться. Я посмотрел на улочку, в двух шагах от моего жилища, по которой я никогда не ходил, — свернуть или не свернуть? Может сходить на минутку, посмотреть, что там?

Коммуникатор на руке завибрировал, фиксируя неожиданную задержку.

Да ну, бог с ним, с этим тупиком. Нет там ничего интересного, такие же дома, как и мой. А терять драгоценные минуты — глупо, потом придется долго объяснять устройству на руке, почему я сменил маршрут и доказывать, что меня не похитили. Он ведь такой заботливый. Моя безопасность под контролем. И это отлично!

Я вернулся в свой привычный человекопоток. Сегодня на утреннем небе тучи. Значит, тени на стене не будет. И яиц с мясом — тоже. Холодильник все продолжал пичкать меня сладким, надеясь на изменения моего несносного характера. Жаль, что доступа к управлению у меня нет… Но можно еще немного над этим подумать.

2.3

Я проснулся под бодрую ненавистную мелодию. Мир вокруг чуть шуршал и потрескивал — включались те аппараты, в которых я не нуждался во время сна, и выключались другие, которые всю ночь работали. Многофункциональный уборщик, например, сейчас уезжал заряжаться на базу, чтобы не мешать под ногами мне, и чуть позднее — тому человеку, что придет сюда после меня. А когда второй хозяин квартиры уснет, умная и шустрая техника опять займется своей работой, чтобы убрать все микроскопические следы нашего пребывания в общих двадцати девяти кубических метрах пространства.

Я провел рукой по кривоватым лучам солнышка над лицом. Мой сменщик — талантище. Может, он художник? Создает на работе множество прекрасных картин? Думаю, мы с ним здорово поладили бы. В мире так мало нормальных людей.

Мне вдруг захотелось чуть-чуть удлинить один лучик, чтобы стало красивее. Я вскочил с постели, но не закрыл ее, как обычно, а пошел шариться по ящикам.