пилотов, дальше они старались просто держаться друг за друга, экономя остатки сил и тепла. Несколько раз Маккейн проваливался в забытье, он уже не мог понять, засыпает или теряет в очередной раз сознание.

А дорога все не кончалась. Минуты текли, превращаясь в часы, а грузовик все неспешно ехал по дрянной, испещренной выбоинами дороге, увозя пилотов в глубь огромной и дикой Камчатки. Уже давным-давно упала на дорогу мрачная темнота. Узкие слабые полоски света от фар, в которых кружился непрерывный хоровод все еще падающего снега, только подчеркивали окружающий мрак. А холод все усиливался, пробирая до костей. И наконец, когда уже Джон готов был продать не только все секреты, которые знал, но и саму свою душу, кому угодно, хоть черту, хоть коммунистам, всего за одну только кружку горячего чая, грузовик остановился. Но пилоты к тому моменту уже не могли встать, измученные и замерзшие, они только слабо шевелились в кузове, бессильно пытаясь распрямить скрюченные и застывшие от холода конечности. В конце концов разозленные конвоиры просто откинули задний борт и пинками и прикладами спихнули сбившихся в бесформенный клубок американцев на землю. Прямо под ноги подошедшему офицеру.

– Ну-ну, и кто на этот раз почтил своим прибытием наше скромное заведение? – на почти безупречном английском поинтересовался он.

Но измученные пилоты даже не смогли разговаривать, только Маккейн из врожденного упрямства попытался выдавить из себя что-то вроде «пошел ты к черту», но из замерзшего горла вырвался лишь какой-то бессвязный хрип.

– Опять невежливые гости попались. Но у вас будет время поговорить со мной, – с коротким смешком произнес офицер и уже на русском, обратившись к старшему из конвоиров, коротко бросил:

– Все документы на пленных – мне, этих к врачу в медпункт, пусть осмотрит.

И опять повернувшись к пленным, равнодушно произнес, снова на английском:

– Не надейтесь сдохнуть, янки. Здесь можно умереть только с моего разрешения.

Через час все трое, уже на своих ногах, входили в мрачное длинное здание, изнутри освещаемое лишь несколькими узенькими зарешеченными оконцами. Оказавшись внутри, Джон испытал настоящий шок! Внутри барак казался еще длиннее, дальней стены вообще не было видно, из-за висевшего в бараке густого тумана, состоявшего из пара и человеческих миазмов. Густая какофония запахов мочи и немытых тел ударила по обонянию Джона, как дубинка по голове. Но больше всего Джон был потрясен не этим. В бараке тесно стояли двухъярусные ряды нар. Даже на первый взгляд их было больше полусотни. И практически все они были заняты! На всех сидели или лежали люди, и на них была пусть грязная, пусть оборванная, но американская военная форма. Джон ошалело потряс головой: откуда у русских столько пленных?! Рядом раздался надрывистый кашель, а потом изумленный хриплый голос пилота «Виджилента», с которым они только что мерзли в кузове грузовика:

– Разгрызи меня черт, до этой секунды я думал, что мы побеждаем в этой сраной войне.

Глава 2

Мертвые сраму не имут

02 ноября, местное время 07:50. Камчатка. В небе над южной частью Авачинского залива

Капитан Лысюра, как самый старший из оставшихся пилотов, готовил 865-й истребительный авиационный полк в последний бой. Точнее сказать, то, что осталось от полка, десяток разношерстных самолетов. А то, что бой будет для всех последним, капитан не сомневался. Он вспомнил, как два часа назад, на предполетном инструктаже, перед ними выступил полковник Калинин. Полковник был до войны заместителем начальника отдела оперативно-тактической подготовки ВВС КТОФ, а сейчас вместе с этим занимал должность командующего ВВС Камчатской военной флотилии, прежний командующий погиб вчера вечером вместе со всем руководством 191-й зенитной ракетной бригады, когда американцы утюжили позиции ракетчиков. К концу ночи все оставшиеся самолеты полка были собраны в капонирах Елизовского аэродрома, почти все остальные аэродромы были уже неоднократно перепаханы американскими бомбами и ракетами. Да и в Елизово основная бетонка была повреждена, уцелела только длинная рулежная полоса, тянувшаяся почти вдоль всей взлетки. Да и то потому, что какая-то светлая голова додумалась нарисовать на ней серо-черной краской большие круги, с воздуха точь-в-точь, похожие на воронки от бомб. Полковник, собрав пилотов в одном из пустующих капониров, просто сказал:

– Товарищи офицеры! Я, по идее, должен сейчас сказать что-то торжественное и величественное, но не буду этого говорить. Вам предстоит сделать невозможное. Через час все наличные самолеты полка должны обеспечить удар по кораблям американского десанта. Во-первых, связать или отогнать имеющееся воздушное прикрытие десанта. Во-вторых, не допустить американцев к нашей ударной группе. Минимум на десять минут, чтобы им хватило времени беспрепятственно сделать два захода на корабли.

Капитан Венедиктов, тоже уцелевший в этой ужасной мясорубке, с легкостью лесного пожара пожиравшей эскадрильи самолетов и десятки пилотов, спросил:

– Ударная группа? А кто будет в ее составе?

– Все остальные боевые машины, имеющиеся на Камчатке, – жестко ему ответил Калинин. – Пара Ил-28 из 867-го гвардейского минно-торпедного авиаполка и четверка МиГ-17 из 777-го истребительного полка ВВС. МиГ-17Ф 777 полка не имеют РЛС, и поэтому отправлять их с вами в ночной воздушный бой, да еще над морем, не имеет смысла. А вот опыт ударов по наземным, вернее, в данном случае, надводным целям у них есть. Конечно, только в том случае, если бомбардировщики пойдут с ними как лидеры и выведут их на корабли. Сами МиГи со своим примитивным оборудованием могут и не найти десант в море. Я понимаю, что шестерка самолетов, четыре из которых маленькие истребители, это не тот наряд, который нужен для разгрома десантного конвоя. Но если этот наряд повредит или утопит хоть один корабль, тогда нашим войскам будет хоть немного, но легче, когда десант дойдет до места высадки. Вы все понимаете, что будет с мирным населением, если янки захватят Камчатку.

Понимали все. После недавних событий, когда американские самолеты потравили отравляющими газами больше половины населения в поселках вдоль трассы от Дальнего до Усть-Камчатска с той обыденностью, как травят на кухне тараканов, иллюзий в отношении своих врагов никто из советских военных не испытывал.

И поэтому пилоты перед тем, как занимать места в кабинах, между собой договорились. Они будут драться, не выходя из боя, до последнего. До предела, в конце концов, как стало ясно из данных радиоперехвата, один Як из эскадрильи Хвалькова уже таранил врага в бою позапрошлой ночью.

Командир и начальник штаба полка тоже погибли этим вечером, при очередном американском налете на Елизовский аэродром. Из состава полка осталось в строю два капитана, все из пилотов. Лысюра и Венедиктов. И