— Не бойся, он на нас не смотрел. Мы могли с тем же успехом потрошить рыбу.

Жан-Пьер, казалось, светился теплотой, которой она раньше за ним не замечала. Она поцеловала его.

— Ты его, должно быть, очень любишь.

— Да, и ты тоже полюбишь, когда узнаешь получше.

Она почувствовала, что уже начинает любить его.

— Он живет где-то недалеко?

— Нет, он живет за городом, недалеко от Лиможа, мои родственники по отцу оттуда.

— А он надолго в Париже?

— Нет, ровно настолько, чтобы запустить голубей, выпить пиво, съесть бутерброды и яблоко, выпить воды и сходить в уборную. Он уже уезжает из города: опасается, что голуби прилетят домой раньше него.

— Жан-Пьер, — сказала она, расстегивая ему штаны, — а почему бы тебе не рассказать мне все о твоем дядюшке? Позднее, конечно.

Впервые Жан-Пьер не прикурил ни одной сигареты.

Квартира, в которой они встречались, принадлежала родителям Жан-Пьера, и он не платил им за нее. Они были в разводе, но все у них было в порядке, и, не желая усложнять себе жизнь продажей квартиры, они предоставили ее Жан-Пьеру, поскольку он поддерживал в ней порядок, оплачивал счета и позволял дядюшке Тьерри, имевшему свой ключ, приходить, когда тому заблагорассудится. Частота появлений дядюшки зависела от времени года, погодных условий, цикличности жизни птиц, но обычно он приезжал раз в две-три недели, среди дня, потому что дядюшка Тьерри любил наблюдать, как, взлетев, голуби скрываются за зданиями, направляясь к своему дому. Жан-Пьера такой расклад устраивал, и он был рад принимать дядюшку.

Дядюшка Тьерри, объяснял Жан-Пьер Веронике, пока та играла с его подбородком, то массируя его, то сжимая до появления складки, был младшим братом его отца. В юности он был очень красив и пользовался вниманием окружающих, а в двадцать лет влюбился в красивую шестнадцатилетнюю девушку из той же деревни. Звали ее Мадлен, и она, казалось, была влюблена в него ничуть не меньше, а потому он не поверил, когда после двух лет ухаживаний до него дошла сплетня, что ее — через окно — видели в обнимку с каким-то лысеющим коротышкой, который приехал по делу из Лиона. Дядюшка Тьерри выложил все Мадлен, и она созналась, что это правда. Она просила прощения, но сказала, что не любит его, хотя сама не знает почему, ведь он высокий, красивый и милый, а друзьям и семье он очень нравится, но если смотреть правде в глаза, то она любит другого, того коротышку из Лиона.

— Ты видела моего дядюшку, — сказал Жан-Пьер, — он ведь очень крупный; и, хотя Мадлен знала, что он по характеру мягкий, она никогда не видела его прежде таким расстроенным — она забеспокоилась. Она была очень маленькой и боялась, что он выйдет из себя и прибьет ее, но дядюшка Тьерри никогда никого не трогал. Позже отец слышал от ее домашних, будто тот сказал: «Я прощаю тебя, Мадлен, но сделай, пожалуйста, для меня вот что: когда ты выйдешь замуж за этого человека, то переезжай вместе с ним в Лион. Мне невыносимо видеть тебя здесь, в деревне, с детьми, которые не от меня».

Она согласилась и четыре месяца спустя вышла замуж и поселилась в Лионе, подальше от дядюшки Тьерри. Когда они навещали своих в деревне, то приезжали поздно ночью и не выходили на улицу, оставаясь либо в доме, либо позади в саду, где их не могли увидеть те темные печальные глаза.

— Бедный дядюшка Тьерри, — сказала Вероника.

— Да, для него это был тяжелый удар.

— А что было дальше?

Жан-Пьер рассказал ей, что после последнего разговора с Мадлен дядюшка Тьерри пошел к одному человеку в деревне, который торговал голубями, купил двоих и принес домой в клетке. Он проработал всю ночь и уже на следующий день сколотил птичник, где продержал голубей несколько недель, а потом рассовал их по коробкам и увез в Париж. Приехав в Париж, он пришел к родителям Жан-Пьера, в эту самую квартиру, и спросил их, не будут ли они против, если он выпустит голубей из окна их спальни. Они сказали, что все нормально. А через некоторое время он появился опять, и с тем же самым. Прошло время, и они как-то раз поздно возвращались из театра, а у дома их ждал в машине дядюшка Тьерри. Тогда они дали ему ключи и сказали, что он может приходить, когда захочет. Откуда им было знать, что с этого момента он так и будет заходить в квартиру без предупреждения и сразу пробираться к окну, не обращая внимания на то, дома они или нет. А у них не хватало духу притормозить его.

— Отец как-то спросил его, чего он так носится с этими голубями, — сказал Жан-Пьер, — в смысле, почему именно голуби, а не что-то еще. Ну, например, пиво варить или выращивать гигантские овощи. Но дядюшка Тьерри понял вопрос по-своему и сказал: «Мне надо о чем-то постоянно думать. Как только я их выпускаю, я думаю о том, как они доберутся домой, а как только они прилетают, я готовлюсь к следующему разу, и эти мысли меня не оставляют. И, пожалуйста, не спрашивай меня об этом больше, лучше уж я буду этим заниматься». И дядюшка Тьерри, который раньше был таким шутником, таким умным и веселым парнем, с тех пор только тем и занят, что выпускает голубей, едет домой, там сидит, глядя в небо, пока они не прилетят, а потом все начинается с начала. Когда он приезжает, я спрашиваю, или как он добрался, или о бутербродах, и он скажет буквально пару слов, или же я спрашиваю о голубях, а он рассказывает в нескольких словах, какие у них проблемы со здоровьем, или как долго они добирались домой в прошлый раз, или о том, как один из них вообще не долетел. Я-то знаю, что он ни о чем больше не хочет говорить. Я и не давлю на него: ему трудно говорить даже о пустяках.

— Так он, что же, ничем кроме голубей не интересуется?

— На Рождество или в день рождения мы дарим ему, например, набор масляных красок или мозаичную картину-загадку, но ведь знаем же, что он к ним даже не прикоснется, так они и будут свалены в углу.

— Бедный дядюшка Тьерри.

— Да, бедный дядюшка Тьерри.

— И бедная Мадлен.

— Что значит «бедная Мадлен»?

— Ну представь вот: живешь, сознавая, что разрушил чью-то жизнь.

— Но ведь никто не заставлял ее уходить к другому.

— Но ведь она была еще девчонкой. Ты что, не можешь ей простить?

— Это нелегко, когда видишь, что она с ним сделала.

— А дядюшка Тьерри простил ее.

— Да, но это он такой замечательный, что не мог не простить ее. И он любил ее так сильно… ну как тут не простить. К тому же, как ты говоришь, она была совсем девчонкой.

— А ты не знаешь, что с ней стало?

— Через некоторое время она развелась с тем человеком из Лиона. Она пожалела, что вышла за него замуж, а детей у них не было. Дядюшке Тьерри об этом не сообщили. А она потом снова вышла замуж, за очень богатого. Она была невероятно красива — я видел фото — и по-прежнему молода. У них было двое детей, мальчики. Дядюшке Тьерри об этом тоже не сказали. Она погибла в автокатастрофе шесть лет назад. Дядюшке Тьерри не сообщали.