выгоду для себя. Глен видел нас вместе и решил, что мы пара. Ему очень хотелось завладеть селением Тая, стать главой сразу двух селений.

Глен шел навстречу. Прямой, с военной выправкой, которой позавидовал бы любой генерал, как всегда чем-то озабоченный. Я юркнула за куст рядом с дорожкой.

– Денни, ты не слишком много времени уделяешь нашей пленнице? – спросил он, поравнявшись с братом.

– С чего ты взял, Глен? Она помогла мне, я просто стараюсь быть вежливым, – ответил Денни.

– Смотри, не влюбись со своей вежливостью, – буркнул Глен недовольно и пошел в сторону подвала.

– К своим любимым крысам отправился, вечно проводит там кучу времени. И как можно возиться с такими тварями, непонятно. Видно, привык к ним, когда был в плену. Ведь поначалу его долго держали в одиночной клетушке между занятиями, единственными посетителями, кроме надзирателей, были крысы, – Денни говорил это мне.

***

Денни любил уединяться в библиотеке. Я застала его там, когда решила воспользоваться возможностью посмотреть, какие книги здесь есть. Мы проговорили довольно долго. Это сблизило нас еще больше. Хотя, мне и до этого нравился Денни, но то, что он любил чтение, как и я, делало нас немного заговорщиками, ведь мы оба не особо афишировали свое увлечение. Денни, в частности, чтобы Глен не подшучивал лишний раз по этому поводу над ним, а я просто не расположена была вести с Гленом светские беседы о своих или его вкусах. О себе говорить не хотелось с ним, а его персона меня совсем не интересовала.

После обеда, я получила записку. Под дверь просунули, сложенный вдвое белый листок из тонкой бумаги. Я развернула и прочитала. Писал Денни, он предлагал снова встретиться завтра вечером в саду. Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке, а на душе стало светло.

На следующий день я едва дождалась вечера.

– Денни, – шепотом позвала я, дойдя до моего вчерашнего укрытия от Глена.

– Я здесь, Лиса, – он вышел из-за кустов можжевельника, освещенный лучами закатного солнца.

Мы пошли по дорожке, углубляясь в сад.

Глава 9. Глен

Он бежал по скользкому льду. Последние силы покидали изможденное уставшее тело. Скорее. Только бы добраться до спасительной полыньи.

Он не обращал внимания на пушистые хлопья снега, медленно падавшего с неба.

Что будет, если он не успеет, не хотелось даже думать. Позади уже слышалось тяжелое дыхание и звуки клацанья зубов. Боковым зрением увидел, как с двух сторон его обходят волки. Очень тощие и голодные. Еще немного и он окажется в кольце. Но спасение близко. Он все-таки успел добежать до портала, ему нужно вернуться домой.

Внезапно твердый лед исчез из-под ног, кусачий холод охватил все тело, Глен не мог вдохнуть, судорогой свело ноги, и он перестал чувствовать реальность.

Один, второй, третий… Волки остановились у полыньи. Куда подевалась добыча? Ужин был так близко. Слюна капнула на свежий снег, проделав в нем тонкое углубление.

Глен открыл глаза. Чувство, что он снова находился в казарме, пришло вместе с разочарованием и ощущением опустошенности.

Неужели опять этот сон, Святые Боги. Он снова должен собрать всю волю и остатки сил в кулак, впереди долгий трудный день. Тренировки, побои, унижения. Когда все это закончится, как он устал от этих ежедневных бесконечных занятий, изматывающих, изнуряющих, устал от вечно недовольных, всегда готовых для наказаний надзирателей.

Все мальчишки, что содержались в этом душном бараке, когда-то жили со своими семьями на разных островах вокруг Ульча. Теперь же они были пленными, которых натаскивали для завоевательных войн улийцы. Самим-то им не особо хотелось подставлять свои головы.

Пленных мальчишек, еще с не окрепшей психикой, разделяли друг с другом, чтобы сломать, чтобы не завязалась дружба между ними. Их содержали в длинном деревянном здании в тесных одиночных клетушках. Кровать и стол были прочно прикручены к полу. Разговаривать между собой во время изнурительных тренировок строго запрещалось. Запрещалось практически все. Разрешалось только есть, спать и заниматься с наставниками-надзирателями, которые обучали их военному ремеслу.

Если бы в тот день он не пошел на берег моря или, хотя бы был осторожен, а он просто беспечно сидел, задумался о своем, отвлекся, потому его и схватили неожиданно. И вот теперь он вынужден служить этим улийцам.

Настанет день, он верил, что настанет, когда он сбежит отсюда, во что бы то ни стало, сбежит. Уже четыре года он здесь. Тогда ему было двенадцать. Он уже начал откладывать сухари, много, конечно, собрать не получилось, но хоть что-то. Лодку давно заприметил, ее оставлял вдали от их лагеря старик. С утра ловил рыбу и оставлял лодку на ночь на берегу. Значит, бежать нужно ночью.

Когда все легли спать, Глен лежал, делая вид, что уснул, потом тихонько натянул одежду и вылез в незапертое на крючки окно, тихонько притворил створки, шмыгнул в спасительную тень, перевел дух и, как можно тише, пустился бегом к обрывистому берегу. Спустился к воде, скрываясь за обрывом, почти по кромке воды бежал изо всех сил в сторону лодки. Там обрезал веревку, которой та была привязана, и поплыл вдоль самого берега. Небольшой мешочек с сухарями оттягивал карман, это все, что удалось утаить от надзирателей. Если удастся уйти от погони, тогда он и подумает, как раздобыть еду, все равно иначе было никак не сбежать, к тому же и воду нужно будет найти.

Как ни был Глен насторожен, стрела просвистела мимо уха неожиданно, как молния, которую не ждешь, если дождь еще не начался. Он пригнулся и заработал изо всех сил руками, налегая на весла. Лодка была старая, но отплыть подальше от берега, где его не смогут достать, у него получилось.

Из прибрежных вод едва не оказался в открытом море, что на такой посудине, как эта старая лодка, было бы равносильно гибели. Постепенно улийцы, преследовавшие его вдоль берега, отстали.

Он повернул немного назад и потом плыл параллельно берегу, пока не понял, что остров остался далеко позади. Сколько прошло времени, не знал. Когда впереди замаячили скалы, обрадовался, но этот со всех сторон небольшой скалистый остров пришлось пройти мимо. Пристать, чтобы выйти на берег, было негде.

Голод еще можно было терпеть, но жажда была просто невыносимой. Глен периодически откладывал весла, чтобы отдохнуть, и тогда лодка медленно покачивалась на волнах, потом снова греб и держал курс на юг.