— Он заставил Синару четыре раза спеть «А если это любовь». — Дерек Кембридж обошел Доминика, попутно хлопнув того по плечу, и остановился перед Молли: — Дерек Кембридж, прелестная фея. Как только что заметила эта милая леди, день сегодня был ужасный, поэтому не могли бы мы ограничиться тем, что вы просто вообразите меня простертым у ваших ног?

Молли протянула Дереку руку, и он склонился над ней в поцелуе.

— Мистер Кембридж, я прощу вам все, что угодно, если только вы пообещаете никогда не уходить со сцены.

И она бросила быстрый выразительный взгляд на Доминика, готового лопнуть от бешенства.

Не выпуская руки Молли из своих, Дерек подхватил:

— Ник? Ну же, дружище. Представь нас. Я должен знать имя женщины, о которой стану мечтать сегодня всю ночь.

Молли выпрямилась и замерла в ожидании.

— Молли, — пробурчал Доминик после напряженного раздумья. — Ее зовут Молли Эпплгейт, она будет нянчиться с детьми Тони ближайшие две недели.

Молли облегченно вздохнула.

— Няня? — Синара смерила Молли взглядом и улыбнулась. — И сколько твоему племяннику лет?

— Не волнуйтесь, мэм, — отозвалась Молли, напирая на «мэм». — По крайней мере, в ближайшие года три женские штучки ему не страшны. При условии, что его не посадят на гормоны.

Синара улыбнулась, и Молли заметила, что губы у нее немного тонковаты. Да, счастливой эту женщину не назовешь.

— Уверена, вы в восторге от собственных ремарок, моя дорогая. Пожалуйста, можете называть меня Синарой.

— Спасибо огромное, Синара. — Молли слегка поклонилась. — А вы можете называть меня просто Молли.

Доминик закашлялся.

Молли сделала шаг к двери в дом.

— Может, принести вам что-нибудь выпить? Синара? Дерек?

— Пожалуй, скотч со льдом, Молли, спасибо. Синара, а ты?

— Как всегда. Охлажденной родниковой воды. Три кубика льда. Ломтик лайма.

— С лишним весом шутки плохи, верно? — Молли ушла прежде, чем актриса успела ответить. Уходя, она чувствовала, как Дерек пялится на ее ноги. До чего мало нужно некоторым мужчинам для счастья.

Войдя в дом, она сразу же на цыпочках пробралась в темную гостиную и встала возле открытого окна.

— Она мне не нравится, — послышался голос Синары. — Что это за рыжие волосы? И что за шортики? Дешевка. Ничего особенного.

— Дорогая, тебя всегда портил слишком дорогой вид. — Дерек расхохотался. — Ник, ты видел эти ноги?

— Трудно не заметить, — проворчал Доминик. — Вернемся к сегодняшнему дню. Прошу прощения за то, что покинул вас, нужно было уладить кое-какие проблемы с детьми. Что не так с песней?

— То, что Тейлор по двадцать раз меняет мелодию.

— Да, Ник, почти так. Он требует от нее ноты, которая устроила бы их обоих. Сегодня, дорогая, ты мазала мимо. Прости.

— Мазала? В смысле мимо нот тех бесподобных партий, которые разучиваешь ты? Я слышала, тебе предложили роль дедушки в новой работе Уайлдхорна[7]. Или все-таки пойдешь к Диснею Санта-Клаусом?

Молли зажала рот рукой, чтобы не рассмеяться, на цыпочках вышла из комнаты и направилась на кухню.

— Миссис Джонни? Это я. Мне нужен скотч и стакан родниковой воды.

— Знаю, знаю, три кубика льда, ломтик лайма, — миссис Джонни неторопливо зашаркала к столу. — Одно и то же каждый вечер. Скотч вон в том застекленном шкафчике. Видно, мистер Карлайл уехал на выходные в Нью-Йорк?

— Его там нет. — Молли жестом дала миссис Джонни понять, чтобы та не беспокоилась, она все сделает сама. — Они все живут в этом доме?

— Нет, здесь есть дом для гостей. Ты его, наверное, заметила, когда подъезжала сюда? Он немного дальше по аллее. Мистер Доминик нанял туда полный штат временной прислуги, так что они все едят там, если только он не пригласит их сюда. Примадонна строит ему глазки, можешь мне поверить. Стаканы вон в том шкафу, за тобой.

Молли взяла два стакана, высокий и низкий, и поставила на стойку.

— Синара влюблена в мистера Доминика? — спросила она у экономки.

— Милая моя, она влюблена в любого, кто носит штаны. Только она не примадонна. Мисс Бетани — вот кто метит в примадонны. Тринадцать лет девчонке, настоящая куколка. Не знаю, хватит ли у кого духу вздуть как следует ее и мамашу. Их сегодня здесь нет. Понятное дело, пятница у них парикмахерский день. Мамаша мастерит все эти натуральные кудряшки на голове дочки, понимаешь?

Молли улыбнулась и вспомнила, что говорила ей Лиззи про эту юную звезду.

— Почти готовая пьеса — «Чудовище и его мамаша». Они тоже живут в доме для гостей? Я не думала, что он такой большой.

— Это потому, что дом такой огромный. Все остальное кажется рядом с ним маленьким. Ты, может, и сама заметила. Лайм я уже порезала, он в холодильнике, милая. Ох, пойду я спать. Они больше порции за вечер не выпивают, сразу расходятся. Когда мистер Доминик работает, он рано встает.

— А он часто здесь работает? Я слышала, здесь есть домашний театр?

— Да, он и мистер Тони. Но на этот раз мистер Тони взял с него обещание, что эти три недели тот проведет только с детьми, безо всякой работы. Мы с миссис Элизабет немного на дружеской ноге. Она мне сказала по секрету — они надеются, что мистер Доминик немного отдохнет, вместо того чтобы все время работать. Что-то еще она говорила — про стресс, что ли, и про то, как он себя этой работой загонит в гроб.

— Но он по-прежнему работает?

— Да, еще как! Когда мистер Тони узнает, он очень огорчится, поверь. Возле холодильника есть поднос.

Молли взяла поднос и поставила на него стаканы.

— Все? Ни сухариков, ни орешков?

— Нет, такого они не едят. — Миссис Джонни с кряхтеньем поднялась со стула. — Можешь захватить с собой еще банку содовой вон из того холодильника, вдруг мистеру Доминику тоже захочется выпить. Он обычно обходится без стакана.

Поставив содовую на поднос, Молли направилась обратно к террасе. Дойдя до конца пушистого ковра, устилавшего деревянный пол, она предусмотрительно сняла туфли и на цыпочках еще раз подкралась к открытому окну.

Один из прежних работодателей предупредил ее, что, подслушивая, ничего хорошего о себе не узнаешь. Насчет этого она не переживала: окружающие никогда не горели желанием расточать Молли похвалы. Но подслушивать сейчас от этого не менее интересно: как освежающий душ, сплетничают-то про других.

Да и как можно ожидать от актеров, что они станут говорить о ком-то, кроме самих себя?

— Мазала. Ма-за-ла, дорогая. Еще чуть-чуть, и снесла бы нам отличного «петуха».