Но Змей последних слов его уже не слышал – в воде спрятался, только волны колыхнулись. Видно, сильно его Микола в прошлый раз напугал. А Васятка в селение направился, думая, что если не придет еще какой-нибудь богатырь, то в другой раз Змей может и не поверить, что богатырь его всё еще поджидает.

Пришел Васятка в селение, рассказал, что чудище опять появлялось, но все только головами качали, а некоторые даже решили перебраться подальше от берега жить – за леса и болота, только бы Змей их не нашел.

Но Васятка парнишкой смекалистым был и, пока народ не разбежался, предложил:

– А давайте на берегу каменного богатыря поставим, да не трехаршинного, а пятиаршинного. Змей его увидит и забудет навсегда, как на наш берег вылезать.

Подивились мужики, что малец хитрость такую придумал, и, пока чудище снова не выползло, начали из камней фигуру выкладывать. Женщины одежку для стража скроили, кузнец за ночь медный шлем отковал, а лесорубы огромную дубину из целого дерева выточили. Богатырь получился пятиаршинный, не меньше.

Еще год прошел, и, видно, Змей вконец оголодал, лежа на дне морском. Выполз он на берег и увидел, что богатырь его караулит, да такой огромный, что и голова в пасть не поместилась бы. Страшно, но голод – не тетка… Бросился он на богатыря, пасть открыл, в руку челюстями вцепился, да только оставшиеся зубы о камень обломал. А тут еще дед один мимо проходил, нес из кузни новую трубу для печки. Увидел он Змея, да как закричит в трубу: «А вот я тебе сейчас плавники-то пообрываю!»

С тех пор ни Змей Морской, ни другие чудища к этому берегу даже близко не подплывали – богатыря пятиаршинного боялись.

А фигура каменная еще долго на том месте простояла.

Как-то раз дружина царская через то селение проходила. Увидели витязи фигуру каменную на берегу и начали спрашивать, мол, что это у вас тут такое. И рассказали им, что проходил тут Микола-богатырь и Змея Морского побил. Витязи тут же хором прокричали: «Слава! Слава! Слава!» – и дальше пошли дело свое делать. А потом, когда вернулись в Стольный град, самому царю Гороху про подвиг богатыря рассказали, и с тех пор обычай такой появился: богатырям, которые какой-нибудь подвиг совершили, памятники ставить.

Было это давным-давно, когда от царства до царства так далеко было, что ни пешком не дойти, ни на коне не доскакать, ни на челне не доплыть. Пешком обувку сотрешь, кони далеко от родных пастбищ убегать не хотели, да и вообще дикими были.

Так вот… В некотором царстве жили-были старик со старухой, и не было у них ни кошки, ни собаки, ни лошади, ни коровы, а еще не было у них детей. Была у них только пара медных пятаков, но и то без пользы. Пятак в те времена полпуда весил, и чтоб до рынка его донести, ни у старика, ни у старухи сил уже не хватало.

Но как-то раз случилось обозу в тех краях заблудиться. Везли купцы будильники на ярмарку. А будильниками в те времена назывались специально обученные петухи, которые только с восходом солнца кукарекали, а в остальное время только кудахтали потихоньку. Вышел старик к купцам да и спросил:

– А почем петушки-то у вас?

– Дорого, дед, – купцы ответили. – Три пятака: два за будильник, один за клетку.

– А если без клетки? – поинтересовался старик, припомнив, что только два пятака у них имеется.

– А без клетки лучше не покупать, – стали его купцы отговаривать. – Улетит, и пропали твои денежки.

– Эх, улетит так улетит… – махнул старик рукой на всё богатство свое. – Только деньги сами из-под печи заберите.

Выкатили купцы два пятака из избы, клетку открыли, петушка сами вытащили, лапки-крылья ему связали веревочкой пеньковой, чтобы, значит, на волю не вырвался, и старику вручили. А когда купцы уехали, петух одним глазом посмотрел им вслед да и говорит человеческим голосом:

– Может, развяжешь меня, а то я кукарекать не буду.

– А ты не сбежишь?

– Не сбегу.

А когда старик узлы все распутал, петух как взлетит на самую крышу, как оттуда крикнет:

– Не сбегу я, а улечу! – и был таков.

– Может, вернется петушок-то, – успокоила старуха старика да пшена у ворот насыпала. – Не ворона ведь…

Легли они на печь, а старику всё не спится. Всё ему кажется, что на крыше кто-то соломой шуршит, а в дымоходе что-то завывает, тоскливо так, протяжно. Так и ворочался с боку на бок, уж больно ему хотелось, чтобы петух вернулся да утром его разбудил. Но смекнул старик, что, если не уснет, никто его и не разбудит. Только сон всё равно не шел, и пришлось ему до свету подниматься. Сел он на крыльцо солнышка дожидаться. Кругом кузнечики стрекочут, лягушки квакают, в соседней роще соловьи поют, под крыльцом мыши пищат… Встал он да и пошел куда глаза глядят, пока старуха не проснулась, а то не пустила бы. Но петушка надо было найти: и грустно без него, и пропасть может на воле-то.

Старик уж в лес вошел, а солнышко всё запаздывало взойти. Но темно не было, потому что как раз в ту ночь случилось полнолуние. И вдруг навстречу старику выходят три волка. Клыки белые блестят, глаза зеленые сверкают, шерсть на загривке дыбом поднимается, но не рычат и подходят неслышно, будто земли лапами не касаются.

А один из волков, тот, что впереди шел, остановился и говорит:

– Фу! Кожа да кости, да и те старые… Хозяину не понравится.

– Не отпускать же, – заметил второй волк. – Хозяину не понравится, если отпустим.

– Так давайте сами его съедим! – обрадовался третий волк. – А то у меня все ребра видны.

Понял тут старик, что не простые это волки, а самые настоящие оборотни. А он, как на грех, ни оберега на себя не надел, ни косу острую не прихватил.

– Сперва Хозяину покажем, – решил главный из волков. – Если ему не понравится, сами съедим… А если не побрезгует, лесной живностью обойдемся…

Повалили они старика на землю, но грызть не стали. В самую чащу потащили, только ветки вокруг замелькали. А хозяином оборотень-медведь оказался. Глянул он на старика, да как наподдаст волку, который под лапой случился.

– Вы что мне принесли?! – заорал. – В эти края уж давно никто из наших не забредал, тут народ непуганый, а вы тащите что попало. Тут костей – не угрызешь.

Волки попятились, оттащили старика подальше. Собрались быстренько разорвать его, съесть да на сытый желудок за новой добычей отправиться… Да только вдруг с соседней сосны петушиный крик раздался. А для оборотней страшнее петушиного крика ничего не бывает: вслед за ним солнце восходит, а на солнце оказаться для оборотня – смерть лютая. Так что волки про старика сразу забыли и помчались по норам прятаться.

Старик тут же домой заковылял от страхов лесных подальше. А обратно путь был неблизкий, и когда дошел он до ворот, удивился, что утро еще не наступило. Посмотрел он на забор, а там его петушок сидит…