У русского космонавта в запасе был вагон времени — было два с половиной часа до того, как истощится основной запас кислорода, и еще резервные полчаса, которые обеспечивал аварийный баллон. За это время можно было что-то придумать.

Вернее — нужно было!

Астронавты собрались в американском командном модуле.

Было тесно, но спасала невесомость, так как благодаря отсутствию силы тяжести можно было расположиться друг над другом, подвиснув на стенах и потолке. Чтобы перед глазами не маячили чужие ноги, астронавты слетелись «звездочкой», сблизив лица, и теперь экипаж напоминал огромного морского ежа, у которого во все стороны, как колючки, торчали ноги, а вместо тела были сдвинутые кругом головы.

— У русского модуля заклинило крышку входного люка. К сожалению, американской шлюзкамерой воспользоваться тоже невозможно, так как она не держит давление, — коротко сообщил командир. — Что будем делать?

А что тут можно сделать?

Нужно продолжать искать место разгерметизации. Всем искать. Чтобы не пропустить ни одного микрона поверхности.

Принято…

И одновременно распаковывать и готовить к установке новый уплотнитель.

Добро…

— А я попробую открыть люк изнутри, — вызвался Виктор Забелин. Тоже годится…

— Помощь не потребуется?

— Нет-нет, я сам справлюсь. Один! — горячо заверил Виктор. То, что должен был сделать он, кроме него никто сделать не мог.

Что еще?

Еще желательно снизить потребление кислорода…

Все?

Над остальным пусть ломают голову на Земле.

Будем считать, что на этом совещание закончено.

И «ежик», состоящий из астронавтов, разлетелся во все стороны, словно разметенный взрывом.

Виктор Забелин вышел на связь со своим напарником. И, никак не выдавая своего волнения, подчеркнуто обыденно спросил:

— Леша, ты там что сейчас делаешь?

— Трамвая жду, — в тон ему ответил Алексей, потому что вопрос был в высшей степени дурацким.

Хотя ведь — точно ждал! Давно и безуспешно!

— Леша, тут возникли небольшие технические трудности, поэтому ты постарайся не волноваться. Чего-чего?!

— Ты, главное, помни, что волнение усиливает обменные процессы и повышает расход кислорода.

Нормальный заход!..

— Что там у вас стряслось?!

Хотя на самом деле не у них — у него!

— Американская шлюзкамера не держит давление.

А вот теперь попробуй не поволноваться, попробуй не усиливать обменные процессы! Может, ему еще спать лечь?

— Как не держит?!

— Так — не держит!..

— Что вы собираетесь делать? — напряженно спросил Алексей.

— Уже делаем и, я думаю, скоро сделаем. А ты пока вернись на нашу сторону и еще раз попробуй крышку подергать.

— Да ведь дергал уже, дергал! Еще как дергал — чуть жилы не порвал!..

— Ты снаружи ее, снаружи потяни, а я изнутри попробую давануть…

Можно, конечно, и давануть, только сразу это не получится, так как в шлюзовой камере сейчас вакуум и туда так просто не сунешься, а только в скафандре, пройдя весь цикл подготовки. Ну ладно, герметичность скафандра можно не проверять — рискнуть, но полчаса дышать кислородом, вытесняя из крови азот, все равно придется! И еще минимум час-полтора снижать давление. Хотя и это — небезопасный для здоровья минимум.

В резерве остается около часа на все про все! Так что можно успеть.

Если, конечно, успеть…

Давай, Леша, держись, Леша!..

Четырнадцать часов сорок пять минут по бортовому времени.

Шестнадцатые сутки полета

ЦУП не дремлет даже тогда, когда спят космонавты.

ЦУП бдит!..

Поэтому о происшествии на МКС в ЦУПе узнали раньше, чем получили о нем сообщение. Узнали из переговоров экипажа.

Еще ничего не было понятно, а из курилок и коридоров в Центральный зал потянулся встревоженный народ.

— Что там случилось? — интересовались все.

— Кажется, люк заклинило.

— Ну так пусть воспользуются американским!

— Они бы воспользовались, да не выходит!

— Как не выходит?!

— Так! Шлюз давление травит… Ах ты черт!..

По коридорам ЦУПа поползли тревожные слухи.

— Что у них там?

Где «там» и у кого «у них», всем было понятно без слов.

Руководитель полета собрал экстренное совещание. И поставил вопрос ребром:

— Что можно сделать для спасения нашего космонавта?

Если навскидку, то все то же самое — искать причину разгерметизации, менять травящую прокладку, если дело, конечно, в ней, и разбираться с насосами, которые могли сдохнуть и поэтому не выдавать заданное давление, и еще, на удачу, на дурака, пытаться одновременными усилиями изнутри и снаружи выбить заклинивший люк в русском шлюзовом модуле…

Пока — все то же самое.

Что-то иное — какие-нибудь нестандартные ходы — могли предложить только специалисты…

Два часа двадцать пять минут по московскому времени

На тумбочке в спальне зазвонил телефон.

Он звонил долго и настойчиво.

И почти тут же, одновременно с ним, зазуммерил висящий на стене мобильник. И оба трещали и звонили, пока хозяин квартиры не проснулся и, рывком развернувшись на кровати, не схватил трубки.

— Силин слушает. Кто это? Это был дежурный ЦУПа.

— У нас ЧП, — кратко сообщил он. — На МКС, в шлюзкамере заклинило крышку выходного люка. В момент ВКД.

В момент ВКД — это значит в момент внекорабельной деятельности. То есть именно тогда, когда в открытый космос вышел кто-то из членов экипажа. Который теперь сильно хочет вернуться назад.

— Пусть перейдут на ручной режим, — посоветовал первое, что пришло в голову, главный конструктор шлюзовой камеры.

— Уже переходили.

— Ну и что?

— Ничего не выходит…

— Тогда пусть воспользуются американским шлюзом.

— Их камера травит воздух.

Ах ты, черт!..

— Окончательно проснувшийся конструктор лихорадочно соображал, что же могло сломаться в разработанном им изделии.