— Да, тварь! Ты явилась сюда отмытая, благоухающая шампунями, в халатике чистеньком. Хорошо отдохнула, пока меня метелили эти ушлепки?

Внезапно Джек отвел руку и со всей силы ударил меня кулаком в живот. Я задохнулась от дикой боли и согнулась пополам. Второй удар пришелся мне по спине. Я упала. Джек со всей силы пинал меня ногами, а я свернулась, стараясь стать как можно меньше, и закрывала руками голову.

— А ребенок, Джек? — простонала я, когда он наклонился, чтобы поднять меня, а потом, наверное, снова бить.

— А ты уверена, что он мой? Да и какая разница, если его все равно порешат. Как тебя. Как меня. Как всех нас!

Джек несколько секунд смотрел на меня. Потом обхватил руками свои плечи и взвыл.

— Господи! Что же я делаю? Гвин? Гвин! Я люблю тебя, Гвин!

Я поднялась, держась за стену. Меня шатало. Смогу ли я стоять самостоятельно? Я сделала осторожный шаг от стены. Чертовски больно. Странно. Меня так грубо избили впервые. И это сделал не кто-нибудь, а мой муж. Человек, который предположительно меня любил, который давал клятву перед алтарем «беречь и защищать». Человек, который, будь я беременна, только что устроил мне выкидыш.

Я смотрела на бледное, отдающее потусторонним в свете адского мерцания, лицо Джека. Он не ведал, что творил. И это отчасти была моя вина. Я не должна была даже намекать на то, кем я являюсь. И тогда он бы оставался безобидным оппозиционером кухонного типа. И мы жили бы долго и счастливо. Пока не закончилась бы смертная жизнь Джека. Но к тому времени я бы исчезла с его радара. Развод или инсценировка моей смерти. Все остались бы живы и шли бы по дороге простой человеческой судьбы.

Правда, кое-что я могла сделать для Джека сейчас. Я могла спасти ему жизнь. Да, я — Ходящая-сквозь-миры. Но и не только. Я — Проводник. И я выведу его, чего бы мне это не стоило.

— Джек? — окликнула я его.

Он не слышал. Он стоял, вцепившись пальцами в свое лицо, и медленно покачивался.

Я прохромала к нему, тронула за плечо. Джек уставился на меня невидящим взглядом. Потом его глаза начали проясняться и исказились от ужаса.

— Детка? Детка, что я… О Господи, что я наделал! Прости меня, прости меня, Гви-и-ин!

Он обхватил меня за плечи и, осторожно притянув к себе, продолжал покачиваться, теперь уже вместе со мной. Мне это было на руку. Главное — наш близкий контакт. Да и для камер это выглядело сценой примирения.

Я попыталась сосредоточиться. Боль сконцентрировалась где-то ниже ребер и отвлекала. Но я отмела все посторонние мысли. Я должна собраться.

Глаза мои закрылись. Я прижалась к Джеку. Перед моим внутренним взором возник привычный узор. Я мысленно провела ладонью от центра круга вправо и вверх, по окружности, и как бы продавила. Порыв ветра ударил мне в спину. Я увидела Вход. Я уже знала, что там. Я сама выбрала это место. Нам там будет хорошо. А когда мы залижем свои раны и я объясню Джеку, что такое Арка и почему ее нельзя трогать, мы вернемся. И исправим все свои ошибки.

Я уже толкала Джека к цели. Но тут Вход начал смыкаться. Нет! Я затылком чуяла, что произошло. Ощущение, будто меня рвет на части, и чудовищное давление, будто все плиты мира давят мне в затылок.

Эффект замедленной съемки.

Я со всей силы надавила Джеку на грудь и отпихнула от себя. Он закричал, пытаясь не выпустить меня из рук. Но цилиндр уже всасывал его. Густой серый туман поглотил его, чавкнул и исчез. А я не смогла переступить Внешнюю Черту.

Я медленно повернулась. За мной стоял Люциан. Глаза его были прищурены. Челюсти крепко сжаты.

Я торжествующе взглянула ему в глаза. Джек спасен. Я успела.

Но сама-то я оставалась здесь. В руках у разъяренного палача. Палача, упустившего свою добычу. Теперь мне не приходилось даже надеяться на снисхождение. Игры в доброго дядюшку тоже не будет. Игры вообще закончились. Люциан получил наглядное подтверждение, что я не просто человек, а значит, я попадаю под действие иных Законов.

Рука Люциана поднялась и резко опустилась перед моим лицом. Я перестала чувствовать свое тело. Люциан шагнул к двери и сделал какой-то знак пальцами. Тело мое послушно двинулось за ним.

Он шагал быстро. Широким шагом. Я за ним поспевала с трудом. Но как только я замедляла шаг, невидимый ошейник сдавливал мое горло. Я хрипела, задыхалась, спотыкалась, но шла. Мне казалось, что вот еще секунда, и мое тело начнет рассыпаться. Болело все. Начиная с пальцев на ногах, заканчивая затылком. Сначала мне нехило досталось от мужа, а потом еще и Люциан что-то со мной проделал.

Кровь, бежавшая по венам, обжигала. Мой организм взбунтовался и более мне не принадлежал. Я чувствовала себя марионеткой, которую дергает за ниточки сумасшедший кукловод. Только голова еще оставалась ясной. Надолго ли?

По дороге нам попадались какие-то люди. Они расступались перед нами. Некоторые прижимались к стенам и буквально переставали дышать, как только сталкивались взглядом с Люцианом. Не знаю, что уж они читали на его лице, но им этого хватало.

Перед широкой лестницей Люциан неожиданно остановился. Я врезалась в его спину. Он слегка повел плечом, и меня отбросило метра на два назад. Так я и замерла, ожидая следующих указаний.

Откуда-то из-за лестницы к Люциану выбежала девушка с небольшим чемоданчиком в руках и какими-то бумагами. Она быстро что-то прошептала на ухо наклонившемуся к ней Люциану и протянула ручку. Тот просмотрел бумаги и подписал. Секретарша? У Люциана есть секретарша? Впрочем, ничего удивительного. Служба Арки — это обычная организация со всеми вытекающими. Просто у нее несколько расширенные полномочия.

Люциан забрал у секретарши чемоданчик. Та слегка поклонилась и убежала туда, откуда и появилась.

Снова легкое движение пальцев, и меня будто дернули за поводок.

Ступенек у лестницы было много. Нереально много. Просто не может быть столько ступенек в одном пролете. И высоты они были далеко не стандартной. Свернутая реальность. Можно было ожидать чего-то подобного. Мы шли в личные апартаменты Люциана. Ибо то, что он для меня задумал, теперь его личное дело. Я увела у него из-под носа подследственного. Такое мне даром не пройдет.

Как же тяжело взбираться наверх. Суставы ныли. Каждое движение давалось с потом. Халат прилип к телу. Наверное, его можно выжимать.

Последнюю часть лестницы я не смогла преодолеть на ногах и опустилась на четвереньки. Ползти вслед за мучителем было унизительно. Хотелось расплакаться. Но нельзя. Остатки гордости еще при мне. Я не должна быть слабой. Пока еще есть силы сопротивляться. Ведь это только начало. А ночка предстояла очень и очень долгая.

Наконец, лестница закончилась. Перед нами темнела труба длинного коридора.

Люциан слегка повел рукой, и незримый поводок потянул меня вверх. Я прижалась к стене и, тяжело опираясь на нее, поднялась. Ноги меня не держали, но ошейник не давал мне ни секунды отдыха. Я снова брела вслед за своим возлюбленным Палачом.