Я боюсь… Хватит ли у меня сил… Особенно когда тебя нет. А тебя ведь больше нет со мной, да, Денис? Даже когда ты звонишь и приходишь, ты стал другим, далеким… У тебя такие чужие глаза…

Теперь, конечно, многое изменилось, и я уже не так безоглядно стремлюсь к тебе, как прежде.

Иногда меня пугают твои фантазии, я чувствую в них любопытство к запретному и равнодушие ко мне… Иногда мне кажется, что мы с тобой вот-вот зайдем за ту грань, за которой любви больше нет, а есть лишь грех, блуд… Я часто слышу эти слова в церкви. Так часто, что стала вдумываться.

Я знаю, что существует какой-то высший закон правды и справедливости. И что кусочек этого закона есть в каждой душе. Вернее, не знаю, а верю, хочу в это верить. И если его нарушать, этот таинственный закон, то обязательно будет расплата. И этот кусочек в душе будет гореть и плавиться. А если не нарушать, то расплаты не будет, хотя и награды особой не жди.

Но вера не даст мне ответа на один очень простой вопрос, который меня все больше волнует. Ответить на него можешь только ты. Но почему-то не хочешь. А если бы ты мне задал этот же вопрос, я бы тебе просто ответила: «Я тебя люблю».

Я жду твоего звонка, еще не проснувшись, еще во сне. И мне часто снится, что ты мне звонишь. Я говорю «Алё», просыпаюсь от собственного голоса, а телефон молчит. И я вспоминаю, как раньше ты звонил мне каждое утро. Обязательно дозванивался, чтобы просто сказать те три слова, которые ты больше не говоришь.

Ты объясняешь, что слова – это ерунда, и вообще – такое по многу раз не произносят. А мне кажется, что эти слова надо говорить снова и снова.

Они как ключ, как тайный код, простой и страшный, – потому что обладают огромной силой.

А ты удивляешься: «Зачем спрашивать очевидные вещи?» Наверно, для тебя это действительно очевидно. Хорошо, если так. А я иногда теряю опору и почву под ногами, когда мне вдруг кажется, что… Но одного твоего слова достаточно, чтобы я забыла все свои страхи и обиды. Почему ты так не любишь их говорить, эти слова? Потому что слово к чему-то обязывает?

Ты знаешь, в Москве последние дни так холодно, ночью заморозки, вчера днем был град. А там, где ты сейчас, – тепло, бьются волны, цветут орхидеи. Наверно, рано утром кричат пестрые птицы с длинными клювами и лохматыми головами, будя тебя… Ты выходишь на балкон и смотришь, как первые лучи огромного, близкого солнца растворяют розоватый туман, плывущий над морем. Или над океаном.

Где ты сейчас? В какой стране, на каком континенте?

Если честно, мне иногда кажется, что ты не очень рад. Ты какой-то… не то что напуганный, а растерянный, что ли.

А может, просто мне хотелось бы иного – услышать от тебя совсем другие слова.

Я сейчас думаю – моя ошибка в том, что я слишком долго соглашалась на такие странные отношения, ни к чему не обязывающие ни тебя, ни меня. Я не хотела ничего просить или на чем-то настаивать. Все ждала и ждала. И поэтому не получила вообще ничего. Старуха в сказке никак не могла остановиться в своих желаниях, золотая рыбка рассердилась и все у нее за жадность отобрала. А я так ничего и не попросила… Все боялась – не многого ли хочу… А мы ведь за эти годы даже суток с тобой не провели вместе. Но я не пыталась тебя отбирать, ты же знаешь, ни у Маргоши, ни даже у Оксаны…

Наверно, зря ты не отпустил меня, Денис, когда я еще могла уйти, когда была одна…

Не понимаю, как, почему ты вдруг с Оксаной поехал отдыхать? Ведь вы давно расстались, у каждого своя жизнь. Ты же так мне говорил. И у меня не было причин тебе не верить. Ты хороший, добрый, очень честный человек. Ты меня никогда не обманывал. И мучился оттого, что обманывал Оксану, не мог сделать ей больно, даже когда вы уже расстались. Ведь если бы вы не расстались, у нас бы ничего с тобой не было. Когда мы встретились, ты был такой одинокий, такой потерянный, ты мне всегда говорил, что со мной кончилось твое вечное одиночество, что я – твоя половинка, настоящая, какой никогда не была и не хотела быть Оксана…

* * *

Денис взглянул на Лору и тут же отвел глаза. Черт, лучше бы пришел мужик… Любой – мордоворот, идиот, тупой мясник, кто угодно… Под внимательным и вполне доброжелательным Лориным взглядом Денис с большим трудом продолжил, стараясь смотреть ей не в глаза, а на выгоревший ежик волос с аккуратным кантиком седины по лбу и по вискам, сквозь который просвечивал загорелый череп:

– Одна женщина, моя… гм… знакомая… мне даже как-то неловко…

– Любыми словами.

Денис через силу улыбнулся:

– И матом можно?

Лора так же вежливо улыбнулась:

– Если суть проблемы такова, то конечно.

– Она… мы… – Он помотал головой. – И слов-то таких нет…

– Она вас шантажирует?

– Н-нет. Пока, по крайней мере.

– Она должна вам денег, эта женщина, ваша… знакомая?

– Тоже нет. – Денис вздохнул. – Скорей я ей должен.

Лора подозвала официанта и спросила Дениса:

– Не хотите попробовать один редкий напиток местного производства? – Денис кивнул, а Лора по-русски попросила: – Бутылку красного, пожалуйста.

Официант моргнул:

– Момент!

И действительно через момент уже принес бутылку. Денис тут же отхлебнул из своего бокала, который официант наполнил на одну треть.

– Понятно… Ясно… – Он допил до конца и откинулся на стуле. – Чудной какой вкус… Вот скажите, почему всегда решает женщина – рожать или не рожать ребенка?

Лора, внимательно глядя на него, негромко повторила:

– Рожать или не рожать?…

– Да! Она решила – рожать. А ведь любить его должен буду я тоже! А кормить – только я! Чем она его накормит? Огрызками с помойки? И потом – что может дать ему эта дура? Свою нищету и глупость? Чему она его научит? Копаться в мусорных пакетах у помойки? Почему государство разрешает рожать одиноким женщинам? У ребенка должно быть два родителя! Что будет делать малыш, если эта кретинка начнет пить, к примеру, с горя, что я ее, бедную, бросил? Или… колоться?!

– Она – наркоманка? – спокойно спросила Лора.

Денис отмахнулся и налил себе еще вина.

– Да нет, конечно… Просто она такая беспомощная, такая никчемная… Зарабатывает две копейки, блажит в церкви по воскресеньям – поет! В хоре! И еще… детей учит тыкать одним пальцем в пианино… В общем, бездельница. Мне в голову не приходило, что она может вдруг забеременеть!

– Она больна?

– Нет! Просто столько времени не беременела – и вот, на€ тебе! И главное, ставит меня перед фактом: она хочет рожать, потому что она меня любит и хочет от меня ребенка, и вообще – она хочет ребенка! А я его хочу, этого ребенка?!