но лесть всегда приятна. Рада, что ты пришел, Рори, так здорово повидаться спустя столько лет, а теперь скажи, какие у тебя намерения относительно нашей Белл.

Белл

О, господи. У меня отваливается челюсть. Я люблю Луизу, но порой мне хочется ее убить, и сейчас тот самый случай!

О чем она вообще думает? Все было так славно, и тут ба-ба-х! Не иначе как черт ее дернул рвануть эту бомбу. Удивляюсь, как нашей миссис Деликатность хватило ума не добавить: «Давай, выкладывай во всех подробностях, как там погибла твоя подружка, не стесняйся!»

Рори, к его чести, улыбается, пунцовеет, как и я, и уверяет, что у него ко мне чисто профессиональный интерес.

Я в данный момент слишком сконцентрирована на том, чтобы вернуть лицу естественный цвет, выравнивая дыхание и лелея план мести Луизе.

– Тогда зачем она тебе … в профессиональном смысле?

Луиза вскидывает бровь, и, по правде говоря, иди речь не обо мне и о Рори, блин, Уолтерсе, меня бы точно пробило на хи-хи. С такой мимикой, как у Луизы, можно выступать в комедийном шоу. Я наклоняю голову набок и жду, затаив дыхание. Вопрос поставлен правильно. Что у него ко мне за профессиональный интерес? Вчера по телефону он сказал, что хочет обсудить деликатную тему, приехал, а потом мы увлеклись проектом, и он так и не объяснил, зачем приходил. Тогда это позабылось. И что все это было?

– Вчера ты показала мне… – начинает Рори.

Луиза снова вскидывает бровь, и я из пунцовой становлюсь багровой.

– Ты все неправильно понимаешь, – обращается он к Луизе, и я киваю. Это точно. – Белл показала мне свой проект, и я обалдел. Он потрясающий.

– А что я тебе говорила! – Луиза всплескивает руками. – Правда же, да? Я знаю, что она им гордится, и правильно, но мне кажется, она сама не понимает грандиозности и значимости того, что сделала.

– Да нет, я в курсе, сколько сил в него вбухано, но, когда нет жизни, это плюс. – Я смотрю себе на ноги, и тут до меня доходит, что говорить такое при Рори не очень-то тактично. Черт. Надеюсь, он понимает, что это я фигурально выразилась. Что так я маскирую смущение, когда меня расхваливают. Лучше бы держала рот на замке. Я наклоняюсь и тру край ботинка, делая вид, будто не знаю, что это царапина.

– Я с тобой полностью согласен, Луиза, и считаю, что проект достоин широкой аудитории, – говорит Рори.

Луиза энергично кивает. Я старательно пучу глаза. В детстве, когда мне было некомфортно, я закрывала глаза – блокировала неприятный момент, пока он не проходил. Но теперь я выросла и знаю, что ни Рори, ни Луиза не хотят доставлять мне дискомфорт. Не их вина, что мне так кринжово. Я ненавижу находиться в центре внимания, мне там неуютно, и, если честно, это никогда ничем хорошим не заканчивалось. Белл, ты соображаешь, что делаешь? Опять, вечно ты, кто ж еще?! Если нужно всех осрамить, то это к тебе… Почему с тобой всегда так сложно? Неужели нельзя быть, как все? Я отключаю голоса сородичей, концентрируюсь на том, что происходит вокруг, и настраиваюсь на голос Рори.

– Поэтому я хорошенько подумал, но не хочу показаться мудаком, который с умничающим видом набрасывает идеи – де, вот что нужно делать дальше, поэтому, если так считаешь, я сразу закрою рот и сойду со сцены.

Я смотрю на него из-под ресниц и вижу, что он тоже слегка не в своей тарелке. Я натянуто улыбаюсь – со стороны может показаться, что я копирую Хоакина Феникса в роли Джокера, но на самом деле моя улыбка призвана транслировать: я знаю, у тебя хорошие намерения, не дрейфь, валяй дальше.

– Это мы поняли, продолжай.

Луиза уже сместилась к краю дивана.

– Ты сказала, что хочешь сделать свой проект доступным для всех, особенно для молодых людей, и я понял, что могу тебе помочь, просто поначалу не знал, как именно. У меня была пара идей, и сегодня я их прорабатывал. Но если ты откажешься…

Он внимательно смотрит на меня, и я понимаю, что должна поднять на него глаза. Ему нужно подтверждение.

– Боже правый, не тяни! – восклицает Луиза.

– Так вот, исходя из того, что ты сказала насчет приложения как первого шага, я прикинул, что следует проработать вопрос о том, что именно требуется для создания бесплатного приложения.

– Да, это было бы здорово. Только я не знаю, как это делается, а обратиться за помощью мне не по карману. Я уже пыталась.

– Верно. По моим прикидкам, чтобы нанять разработчика, потребуется тысяч двадцать-тридцать, а еще нужно спроектировать UX, сделать приложение удобным, и не будем забывать про тяжкий труд программистов, про CMS и прочее, и про то, что приложение нужно вывести на рынок.

– Я половину не поняла из сказанного.

– UX – это опыт пользователя, а CMS – система управления содержимым, чтобы, когда приложение заработает, можно было вносить изменения, актуализировать его, верно? – вмешивается Луиза. Она уже не так возбуждена – на ней вновь деловое лицо.

– Откуда ты все это знаешь?! – восклицаю я.

– Пусть я произвожу капкейки, но иду в ногу с бизнесом и современными технологиями.

– Верно. – Он кивает Луизе, а затем поворачивается ко мне: – А потом, когда приложение заработает и появится в магазине, потребуется еще не меньше двадцати штук на рекламную кампанию. Понимаю, цифры нешуточные, но в твоем случае они оправданны. Для SEO тебе потребуется кто-то крутой.

– Для поисковой оптимизации, – поясняет Луиза.

– Хватит выпендриваться!

Я говорю это и чувствую, как внутри все холодеет. Я столько лет мечтала завершить свой проект и вывести его на новый уровень, и что в итоге? Все псу под хвост. Рори, надо думать, знает, о чем говорит. Когда он озвучивал эти цифры, Луиза даже глазом не моргнула, но таких денег мне не собрать – в Совете по делам искусств их не выделят, и обращение в школы тоже ничего не даст. Я стараюсь не показать лицом, что все мои надежды умерли и лежат во прахе.

– Верно, а затем еще маркетолог социальных сетей для микроцелевой рекламной кампании, направленной не просто на привлечение учащихся и преподавателей, занимающихся английским языком, но конкретно на детей, которые не посещают академические и образовательные сайты. Это влетит в приличную сумму.

– Ясно.

К этому моменту я уже не стараюсь скрыть уныние.

– И, конечно, твоя зарплата. Это также необходимо учесть. Ты не сможешь перейти к следующему этапу, ходить по школам, встречаться с директорами и так далее, если будешь сорок часов в неделю заниматься чем-то никак с этим не связанным, чтобы оплачивать счета.

– Все верно.

Я киваю. Он может не продолжать.

– Таким образом, речь идет о стартовом бюджете в размере семидесяти пяти тысяч, а затем будут текущие расходы.

– Когда ты так разложил все по полочкам…

– Верно, задача представляется более решаемой, мы знаем, к чему стремимся.

Серьезно?

– Ну, я собиралась сказать не это. Но спасибо, судя по всему, ты потратил немало времени на обдумывание. – Я встаю, испытывая сильное желание сменить тему. – Выпью-ка я еще. Кому-нибудь налить?

– Сядь, твою мать, назад, женщина. Он еще не закончил.

– А я уже закончила, разве не ясно? Труп можно не расчленять, он и так уже гниет.

– Господи, да сядь же ты! – Луиза, сидящая на диване, резко дергает меня за рукав, и я снова плюхаюсь на место.

– Я бы прислушался к подруге, – говорит Рори, поблескивая зелеными глазами.

– Я прислушивалась к ней в колледже, и что мне это дало? Пристрастие к травке и инфекцию, передающуюся половым путем.

– Я тебя помню в колледже, – усмехается Рори. – Так что Луиза тут ни при чем.

– Она была просто чума, – усмехается Луиза. – Я выбрала ее в крестные для дочери, потому что у нее самое доброе сердце, хотя привычки самые скверные. Белл – по-настоящему хорошая. – Я бросаю на нее предостерегающий взгляд, дескать, умолкни. Она меня игнорирует. – Сердце и характер изменить не получится, а над привычками можно работать, и поскольку она взяла Маршу на руки, как только та появилась на свет, и принялась испускать феромоны любви и заботы, я сказала, что если она хочет быть в жизни моей дочери, то я должна доверять ей и не переживать о том, что к ней завалится очередной неподходящий дружок или на кухонном столе будет валяться пакетик с травкой. – Луиза переводит взгляд с Рори на меня, и мы смотрим друг на друга с той теплотой, которая рождается из многолетней дружбы.

– Да, и с тех пор у меня не было секса, – усмехаюсь я и очень по-папиному развожу руками.

– Ну, ты и дрянь! Сама знаешь, что это неправда.

– Почти правда. Но с травкой я практически завязала и никогда не курю при Марше или когда вот-вот с ней увижусь. И полностью завязала встречаться с лузерами, потому