плюнуть в них пару раз и её накрывает сосредоточенный огонь ближайших танков.

Во главе с криво улыбающимся гауптманом солдаты смотрят на полуживого русского командира. По национальности грузина, но в таких тонкостях немцы не разбираются. Для них они все русские.

Старший лейтенант опирается спиной на полуразрушенную стенку канавы, бывшей недавно окопом. В одной руке телефонная трубка с оборванным проводом, другой он поднимает ТТ в сторону врага. Сухо трещат выстрелы, грудь русского командира зачёркивается двумя линиями в форме буквы икс. 49-ый полк погиб почти в полном составе.

Начинается исход в стиле леммингов. Ни машины, ни, тем более, танки к реке подойти не могут. Поэтому заготовленные на бортах танков брёвна снимаются, на руках в лихорадочном темпе выносятся из леса очищенные от веток стволы.

При таком количестве народа загатить километр можно очень быстро. Тяжелейший марш-бросок начинается сразу, как только инженерная часть наводит понтоны. И с великим сожалением Гот приказывает бросить танки. До Паневежиса они точно не дойдут. Ближайшие сорок километров одно бездорожье…

Окончание главы 2.

* * *

От автора.

Кому нравится жанр постапокалипсис, все сюда: https://author.today/work/320522

И новый проект Яманова в жанре фантастики: https://author.today/work/280351

Глава 3

Волк отгрызает лапу

22 октября, среда, время 10:40.

Место прорыва обороны посередине между Каунасом и Ионавой.

Правый берег речки Нярис.

С мрачным удовлетворением генерал Гот смотрел в бинокль, как переправляются его войска. Полк за полком, дивизия за дивизией.

Взломать оборону русских задача элементарная. Что может сделать полк против нескольких дивизий? Только героически погибнуть, что, надо признать, они и сделали. Почти все лёгкие танки спалены в самоубийственной атаке на Каунас. Всё равно они слабые, — хмыкает генерал, продолжая наблюдение с невысокого лесистого пригорка в стороне от переправы. Русские их абсолютно не боятся и чуть ли не руками останавливают.

Зато атака на Каунас заставила русских сконцентрировать свои силы на другой стороне леса. План прорыва из окружения сработал. Танки не жалко, они всё равно не дойдут. А теперь и большевикам не достанутся. Целыми.

Погода. Здорово мешает продвигаться, но этот хмурое и тёмное покрывало от горизонта до горизонта их спасает. Натюрлих! Если бы не затяжные изнуряющие психику дожди, их уже смешала бы с землёй русская авиация. Генерал аж передёрнул плечами. В небе-то и в лучшие времена грызня идёт страшная, а когда враг близко, а свои далеко… даже думать об этом не хочется.

Генерал с усилием гнал подступающую тоску, время выходит. Русские уже час молчат, чего следовало ожидать. Реакция требует времени. Но что они предпримут в ответ, тут много вариантов. Вплоть до того, что они всё-таки поднимут авиацию. Что с того, что погода нелётная? Этим варварам закон не писан.

Подскакивает адъютант.

— Герр генерал-полковник! Начальник штаба докладывает, что на том берегу остались только силы прикрытия.

— Сигнал «Рубикон», — после этой команды начинается уже не самая важная, но самая жаркая фаза операции.

Через пару минут сотня пушек обрушивает шквальный огонь на правого соседа уничтоженного полка и сотня на левого. Большого эффекта от артналёта на слабо разведанные позиции ждать смешно. Но не оставлять же боеприпасы русским.

Что на нашем берегу? То, что нужно. Разворачиваются батареи будущего арьергарда, должные подстраховать силы основного прикрытия. Прикрытие для прикрытия.

— Герр генерал! С батарей докладывают, что русские нащупали их в лесу! Они подвели танки.

А вот и ответ от генерала Анисимова! В лесу грунт плотнее, танки могут пройти, если толстые деревья не слишком густо стоят.

— Передайте приказ. Отражать русскую атаку по возможности. Привести орудия в негодность и уходить к переправе.

Огонь пушек стихает, начинают различаться слабые из-за расстояния звуки боя в лесу. Через какое-то время поредевший было, поток войск резко уплотняется. Заслон начинает отход. Полевые лёгкие гаубицы артиллеристы тоже пытаются вывезти… сердце вдруг пропускает удар. Метрах в ста от переправы взрывается русская мина. Всё! Русские закрывают двери, это пристрелочный выстрел.

Солдаты переправлялись через реку организованно и быстро. Но удар миной подхлёстывает их, словно палка, брошенная на муравейник. У них остаётся буквально несколько секунд. Эти считанные секунды быстро кончаются и в зоне переправы начинают расцветать огненно-грязные цветы. К миномётам присоединяется гаубичная артиллерия. По оценке Гота огонь ведут не более четырёх-пяти батарей суммарно. Но этого хватает.

Солдаты кое-как с помощью другой машины сбрасывают с гати набок наевшийся осколков от близкого разрыва грузовик. Снаряд попадает в понтон, образуется разрыв, одну половину моста начинает сносить. Грузовик с другого берега газует, соскакивает с гати и въезжает в реку, врезавшись в борт понтона. Снос понтона прекращается. Другой валится прямо в разрыв, из воды торчит задняя часть. Всё! Технику больше не переправишь. Из застрявших в грязи танков Т-IV, до сих пор куда-то ведущих огонь, начинают выскакивать танкисты и бежать к переправе. То и дело падая на мокрый грунт от близких разрывов мин и снарядов. И не всегда вставая. Генерал Гот, стиснув зубы, стойко наблюдает начавшийся кровавый бардак. Не отпускает его визави генерал Анисимов без платы за билет на выход.

Так бывает очень часто. Кое-кто утверждает, что всегда. Гот, впрочем, предвидел такой финал. В какой-то момент ситуация всегда выходит из-под контроля. И остаётся уповать на небеса и мужество солдат.

— Уходим, — резко бросает генерал своей свите, когда из леса уже никто не выходит, на брошенном берегу живых почти не остаётся, и последние солдаты переплывают вплавь. Мост окончательно разбит.

22 октября, среда, время 13:15.

Минск, штаб Западного фронта.

— Что там у тебя? — шапочно мне уже сообщили ещё до обеда, что Гот атаковал Каунас и пошёл на прорыв. И вот звоню Никитину, главному по обороне Каунаса.

— Грыгорич, он всё-таки вырвался… — голос Никитина полон трагического надрыва.

— Кто? Гот? — получив ответ в стиле «этот стон у нас песней зовётся», отвечаю в абсолютной противофазе беззаботно и небрежно:

— Да и хрен с ним! Ты что расстраиваешься, как девица, у которой свидание сорвалось?

— …

С удовольствием выслушав невнятные междометия, продолжаю:

— Я вам сколько раз говорил? Мы учимся, дорогой мой, учимся. Что завещал нам великий Ленин? Учиться, учиться и ещё раз учиться…

На самом деле не помню и точно не знаю, говорил именно так Ленин или нет, но что-то в этом смысле точно было. А в советское детство Кирилла Арсеньевича этот лозунг в его классе висел. С указанием великого