меня в голове появляются такие идеи, от которых наша новая знакомая может покраснеть.

Ругнувшись себе под нос, я убрал руки (и пах) от нее, затем надел поводок на тощую шею собаки. На ней действительно был грязно-розовый ошейник без бирки. И ошейник, и собака выглядели так, будто минимум десять километров тащились по грязи.

Я не знал, кого хватать — женщину или собаку, и решил, что с собакой будет безопаснее. Она жалобно дрожала в моих руках, хотя её облезлый хвостик нервно постукивал меня по животу. Лина поднялась на ноги.

— Поздравляю, папочка. У вас девочка, — объявила Лина, доставая телефон и фотографируя меня.

— Прекрати, — ворчливо приказал я.

— Не волнуйся. Я сфоткала по пояс, чтобы никто не видел, каким оружием ты тут щеголяешь, — поддразнила она, затем встала рядом, чтобы сделать селфи втроём. Я нахмурился в кадре, и она рассмеялась.

Собачка пыталась взобраться выше по моей груди, не переставая дрожать.

— Лина, Богом клянусь…

Она положила ладонь на мою грудь, и терзания внутри меня утихли.

— Расслабься, Нэш, — её тон был мягким, будто она снова говорила с перепуганным песиком. — Я просто тебя дразню. Ты в порядке. Я в порядке. Всё в порядке.

— Это неприлично. Я вёл себя неприлично, — настаивал я.

— Ты решительно настроился корить себя, да?

Собачка уткнулась головой мне под подбородок, будто я её как-то защищу.

— Давай так? — сказала Лина, другой рукой успокаивающе гладя собаку. — Я перестану дразнить тебя… временно. Если ты признаешь, что на свете есть вещи и похуже, чем позволить мне почувствовать себя физически привлекательной, даже когда я вспотела и извозилась в грязи. По рукам?

Вонючая дворняжка выбрала этот самый момент, чтобы облизать всё моё лицо от подбородка до глаза.

— Кажется, ты ей понравился, — заметила Лина.

— От неё воняет канализацией, — пожаловался я. Но глазки маленькой собачки встретились с моими, и я что-то почувствовал. Не те язычки пламени, что атаковали каждый раз, когда Лина оказывалась рядом, а что-то другое. Более милое и печальное.

— Так каков план, шеф? — спросила Лина.

— План? — переспросил я, всё ещё глядя в эти жалобные карие глаза.

Глава 4. Откровенно грязно

Лина

Когда наш чумазый приз был накормлен, напоен и завёрнут в чистую футболку, я забралась на пассажирское сиденье, одетая в толстовку с эмблемой полиции Нокемаута, принадлежащую шефу этой самой полиции. Не так я представляла себе это утро. Я думала, что долгая пробежка приведёт мысли в порядок… а не приведёт меня в позу «догги-стайл» с Нэшем Морганом.

Мужчина с впечатляющим самоконтролем захлопнул дверцу с моей стороны, обошёл капот и сел за руль. Какое-то время просто сидел. Измождение и напряжение волнами исходили от него, пока он смотрел через ветровое стекло.

— Здесь всё случилось? — спросила я. Я читала новостные статьи и отчёты про то, как остановка машины оказалась ловушкой.

— Где случилось что? — уклонился он, изображая неведение и пристёгиваясь.

— Ах, мы будем притворяться? Ладно. Ты чисто случайно проезжал мимо места, где тебя подстрелили, а потом использовал своё рентгеновское зрение, чтобы определить, что в водоотводной трубе застряла собака.

— Неа, — сказал Нэш, заводя двигатель и включая обогрев салона. — Это был мой суперслух, а не рентгеновское зрение.

Я прикусила губу, затем всё же решилась.

— Это правда, что ты не помнишь?

Он хмыкнул, выполнив U-образный поворот через обе полосы, затем поехал в сторону города.

Ну ладненько.

* * *

Нэш припарковался на месте рядом с моим вишнёво-красным Чарджером с тыльной стороны нашего здания. Парковка перед «Хонки Тонк», захолустным байкерским баром Нокса, пустовала, не считая нескольких машин, которые оставили тут вчера те, кто выпил и не стал садиться за руль.

Мы посмотрели на вонючий комочек шерсти и листьев в моих руках, затем Нэш поднял взгляд на меня. Эти голубые как деним глаза казались терзаемыми, и я испытывала очень женское, очень раздражающее желание всё исправить.

— Спасибо, что помогла там, — сказал он наконец.

— В любой момент. Надеюсь, ты был не слишком шокирован, — поддразнила я.

Нэш отвёл взгляд и потёр местечко между его бровей — характерный жест, выдающий нервозность.

— Даже не вздумай снова начинать извиняться, — предупредила я.

Он взглянул обратно на меня, и его губы изогнулись.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил он.

— Как насчёт «Давай искупаем этот комочек шерсти»? — предложила я и открыла дверцу со своей стороны.

Он следом выбрался из машины.

— Ты не обязана это делать. Дальше я могу справиться сам.

— Я в деле. Кроме того, я уже испачкалась. И если мои детские воспоминания не подводят, четыре руки лучше двух, когда дело касается собачьего купания.

Я направилась к двери, которая вела к чёрному ходу на лестницу, и подавила улыбку, услышав, как Нэш выругался себе под нос.

Он нагнал меня, идя чуть ближе необходимого, затем придержал дверь открытой для меня. Голова собаки высунулась из футболки, и я почувствовала, как её косматый хвостик барабанит по моему животу.

Я поднималась по ступеням медленнее обычного, и ради свёртка в моих руках, и ради мужчины рядом.

— Ты не возражаешь, если мы помоем её у тебя? — спросила я, пока мы поднимались. На моём столе стояла коробка с файлами, которые Нэшу точно не нужно видеть.

— Да, конечно, — ответил он мгновение спустя.

Мы добрались до верха лестницы, и его плечо задело моё, когда он полез в карман за ключами. Я снова ощутила это. Разряд некой энергии, возникавший всякий раз, когда мы соприкасались. Этого разряда тут быть не должно. Мне не нравились спонтанные прикосновения. Я всегда очень остро их осознавала. Но с Нэшем всё ощущалось… иначе.

Он отпер дверь и открыл её, отходя в сторону, чтобы я могла зайти первой.

Я моргнула. Его квартира была зеркальной копией моей, у наших спален и ванных комнат были общие стены. Но если моя квартира была чистым холстом без ремонта, жильё Нэша было отремонтировано где-то в этом десятилетии. А ещё пребывало в бардаке.

Ничто в этом мужчине не казалось мне неряшливым, но доказательства обратного были неоспоримо разбросаны всюду.

На передних окнах были опущены жалюзи, заслонявшие свет и вид на улицу. На журнальном столике виднелась частично сложенная куча выстиранной одежды. Такое ощущение, будто он передумал складывать аккуратно и просто брал оттуда чистые вещи по мере необходимости. Пол был завален грязной одеждой, эластичными лентами-эспандерами (скорее всего, для физиотерапии) и открытками с пожеланиями выздоровления. На диване лежала подушка и смятое одеяло.

На кухне имелась новая техника и гранитные столешницы, и