терзало её, заполняло каждый миллиметр тела необъяснимой дрожью, но в то же время… это чувство было до боли знакомым.

Она не могла понять — как такое произошло? Это сон? Или…

Дорогая Паймон летала вокруг да около, рядом стоял стакан с чёрным, горячим чаем, а сама она пыталась поддержать светловолосую изо всех сил.

Перед глазами у Люмин пробежали воспоминания, они атаковали разум с невероятной силой. Было больно, словно колючая и отравленная стрела пронзила хрупкое сердце.

— Привет, Чжун Ли! У меня есть к тебе одна просьба…

Светловолосая путешественница замерла в эти секунды. Этот звонкий голосок она узнает из тысячи. Нет. Из миллиона других голосов. Слова, что произнёс юноша, окутали её разум, не позволив ей даже повернуться и взглянуть на него.

Сердце бешено колотилось, руки начали дрожать…

— Ах… здравствуй, Чайлд Тарталья, — он был удивлён внезапной встречи, но также огорчён. — У меня здесь…

— Н-ничего… я, наверное, пойду… потом поговорим, — аккуратно вставая со стула, тихо произнесла Люмин.

В этом кабинете был только один выход, поэтому ей пришлось встретиться с его глазами. Они, как и всегда, светили ярко-голубым оттенком, словно переливались в тёмный океан.

Она посмотрела на знакомый пиджак серого оттенка; на бордовый шарфик, что свисал на спине; увидела довольную ухмылку, которую ночами пыталась забыть.

— Какая встреча… приветствую тебя, принцесса, — юноша сделал короткий поклон. Явная насмешка.

Девушка, решившая промолчать, ушла из кабинета Чжун Ли, оставляя их наедине.

Двигаясь кривыми шагами к дому, её дыхание участилось, словно давление обрушилось на неё, а в глазах пылала лишь печаль.

— В-всё хорошо? — пискляво протягивала Паймон, держа ту за холодные руки.

А та сидела не двигаясь, пыталась сообразить произошедшее.

— Почему… он здесь?.. — тихий голосок издался из её уст.

Столько попыток, чтобы забыть его лицо и фигуру.

— Я ведь… я-я…

Она не знала, как реагировать.

— Люмин! Возьми себя в руки! Это было давно! Забудь о нём, пожалуйста…

— Как я могу забыть… если он явился прямо передо мной.

В голове рисовались картинки, как они славно проводили время.

Это только усугубило всё. Абсолютно всё.

— Аргх… — Паймон не удержала недовольное рычание. — Это точно та Люмин, что преодолела столь тяжёлый путь?? Это точно та Люмин, что выходила из любой ситуации невредимой? Взгляни на меня, — подруга предстала перед её лицом, заглядывая в пустые глаза.

— Я… не хочу его видеть… хочу только, чтобы он исчез и больше никогда не появлялся в моей жизни… — голос дрожал, а глаза заполняли капли горьких и больных слёз.

Паймон промолчала.

Она не знала, как отвечать на это, хоть и хотела всем сердцем помочь.

* * *

На следующий день Люмин решила взять выходной.

Внезапная усталость окутала с ног до головы.

Утром же, завтракать было труднее всего, еда тяжело попадала в рот, она вяло ковырялась в тарелке.

Весь день она проводила в глубоких размышлениях, словно блуждая в каждом воспоминании, что связывали её с голубоглазым парнем.

И только тогда, когда солнце начало опускаться за горизонт, девушка решила освежиться на улице.

Как только её ножка ступила за порог уютного дома, она почувствовала, как нестерпимое желание бежать, куда глаза глядят, окутывало всё тело, постепенно вырываясь наружу.

Люмин хотела увидеть…

Увидеть Адепта.

В его присутствии забывались все проблемы, словно антидот от яда.

Ей хотелось ещё раз насладиться этим мгновением. Снова провести с ним бессмысленный диалог, что так сильно грел душу.

Сердце разрывало от потока резких эмоции, когда она переходила порог Гавани, срываясь на вялую пробежку.

Хотелось скрыться от всех, чтобы никто её не увидел в этом состоянии. Был настоящий шок и страх, что она на зло встретила Чайлда. Люмин только начала новую жизнь, после долгих страданий. И вот он здесь… Снова его голубые и чертовски красивые глаза, опять она встретит этот характер и услышит тембр голоса…

Поэтому, несмотря ни на что, она должна увидеться с Адептом.

Его запах; его ужасная аура и колкий взгляд, полон страданий.

Этого девушка хотела ощутить больше всего.

Мир словно останавливался, когда этот юноша стоял недалеко от неё, дыхание замирало, когда он вёл с ней пустой диалог…

Но и Чайлда забыть было трудной задачей…

— Куда путь держим?

Она остановилась и медленно обернулась… глаза распахнулись как крылья бабочки перед полётом, внутри началась настоящая буря, а щекотка больно атаковала грудь.

Как же ей хотелось увидеть Яксу…

Но знакомые рыжие волосы она узнает из тысячи.

— М? Принцесса, ты чего замерла? — он подходил ближе и говорил словно с насмешкой.

Люмин не стала отвечать. Язык будто онемел.

Он выглядел так… спокойно. Это раздражало.

Будто ничего не произошло между ними.

Будто они и вовсе никогда не были в отношениях, будто он никогда не давал явные обещания…

Это так разозлило её!

Отвечать она не хотела, только смотрела янтарные глазами на него, с алым блеском на зрачках.

— Я просто хочу поговорить, — он надвигался на девушку.

Больная щекотка резала стенки груди, двигаться стало сложнее от того, как он приближался к ней. Она не могла понять, хочет ли вообще с ним говорить? А нужно ли?

Решать было слишком тяжело.

Раздумья затянулись, и он предстал перед ней.

Ей в спину дул прохладный ветерок, отчего прошли мурашки. Или это из-за его присутствия?

— Ну так?… Будешь слушать своего старого друга? — произнёс он с душевной улыбкой.

Друга?

Её взгляд нахмурился.

Рука сжалась в крепкий кулак, сдерживая себя, чтобы не врезать ему.

— Ну-у? Так и будешь молчать? Скажи уже что-нибудь…

— Один раз. И больше никогда.

Девушка прошла вперёд него, позволяя ему идти за ней.

Она до сих пор не понимала, зачем это делает. Обида, что скрывается толстым слоем на душе, показала себя, в интересах послушать объяснения его грязного поступка. Сколько выдуманных историй она только не говорила себе… столько раз твердила себе, что это явно оправданный поступок.

Но через время поняла, что была лишь куклой, которую можно запросто выбросить, как только надоест.

А в это время Чайлд шёл сзади, впервые Люмин видела его таким серьёзным, молчаливым и задумчивым. Словно всем видом показывая, как он этого не хотел. Но другая сторона девушки твердила, что юноша предатель и мерзавец, не заслуживающий пощады.

Две стороны боролись в эти минуты.

Когда напряжение росло с каждой секундой, становилось страшно тяжело от ощущения удушающего давления.

Идти пришлось не так далеко, главное — подальше от всех.

Она присела на небольшой камень, повернувшись спиной к нему. Взор устремился на вид, что передавал неприятные ощущения. Горы словно кричали: «Не