Он вновь почувствовал, как в нем разгорается желание рисовать, а пальцы невольно сжимаются на воображаемой кисти.

Черт.

Антонио крепко зажмурился. Он хочет ее нарисовать. По-настоящему. На свадьбе ему захотелось запечатлеть выражение ее глаз, но то был всего лишь мимолетный порыв, а сейчас он буквально чувствовал, как его существо переполняет всепоглощающее желание запечатлеть ее на полотне.

Он вновь оглядел раскинувшуюся на постели женщину. Изящная спина, густые темные волосы, умиротворенное лицо на белоснежной подушке. На этот раз он снова ощутил непрошеное влечение, но желание рисовать ушло.

Антонио едва не взвыл от досады, но быстро взял себя в руки. Он сам не понимал, откуда пришло секундное вдохновение, столь же внезапно исчезнувшее, но, возможно, оно и к лучшему. Даже если он и сумел бы снова взять в руки кисти, написать Лауру Бэт он все равно не мог. На то, чтобы запечатлеть ее образ, ушло бы слишком много времени, и беременность стала бы заметной, заставляя его вновь испытывать тоску и боль о собственном нерожденном ребенке.

Осторожно выбравшись из спальни, Антонио тихо притворил за собой дверь.

Проснувшись от пробивавшегося сквозь аквамариновые занавески яркого итальянского солнца, Лаура Бэт сладко потянулась на прохладных махровых простынях. Махровых?

Удивленно оглядевшись по сторонам, она сразу вспомнила вчерашний вечер. Слишком устав, она даже не нашла в себе сил приготовить обычный бутерброд, но все равно заставила себя принять душ, а потом уснула, даже не надев пижамы. Беременность полна сюрпризов.

Но так даже лучше. Сегодня уже второй день ее новой жизни. Жизни реалистки. Больше никаких воздушных замков и сказочных фантазий. Теперь нужно думать о ребенке. Правда, вчера она сказала Антонио, что ей придется вернуться в Кентукки, но этот вариант стоит оставить на крайний случай. Разумеется, рано или поздно родители в любом случае полюбят внука и смирятся с тем, что у него нет отца, а у их дочери – мужа, но в ее родном городке, Старлайте, вряд ли найдется подходящая работа в сфере информационных технологий. А получать приличную зарплату она сможет лишь в той должности, где окажется востребованной ее специальность. У нее есть месяц, и за это время нужно во всех деталях обдумать, где и какую работу искать.

Надев лучшие, но все равно немного потрепанные джинсы и розовую футболку, Лаура Бэт сразу же почувствовала себя лучше и пошла вниз. Проснувшись позже привычного времени, она уже почти не чувствовала тошноты. Вот и замечательно. Возможно, Антонио так и не даст ей возможности проявить себя, но, по крайней мере, у нее точно есть время все хорошенько обдумать и решить, как быть дальше. А пока можно наслаждаться яркими итальянскими красками и солнечным светом.

Технически ей повезло.

Очень повезло.

Толкнув дверь на кухню, она сразу же увидела кипящие на плите кастрюли и беззаботно болтающих служанок. Антонио говорил, что отпустил всех на две недели, пока летал в Нью-Йорк на свадьбу Элоизы и Рики, но сегодня, похоже, все уже вернулись к своим привычным обязанностям.

– Доброе утро!

Три женщины разом приросли к месту. Одинаковые желтые фартуки, собранные на затылках волосы… Они вполне могли бы быть тройняшками, только женщине за плитой на вид было лет семьдесят, за столом – тридцать, а третьей, протиравшей пыль, максимум лет двадцать.

– Доброе утро, – поздоровалась старшая из женщин, правда, ее приветствие звучало скорее как «топрое утро».

– Я подруга Антонио, погощу здесь несколько недель. Надеюсь, помогу ему разобраться с завалами в кабинете.

Молодая девушка улыбнулась, а глаза ее радостно заблестели.

– Si.

– У нее плохо с английским. Даже не представляю, что она услышала в ваших словах. Кофе будете?

– Ей нельзя кофе, – объявил Антонио, заходя на кухню у нее за спиной. – Она беременна.

Глаза трех женщин разом округлились от удивления, но удивление быстро сменилось радостью.

Чувствуя себя каким-то ребенком, которого застали за воровством сладостей из буфета, Лаура Бэт резко обернулась. На этот раз Антонио стянул обычно растрепанные в художественном беспорядке волосы в хвост, а из круглого выреза футболки, разжигая любопытство, виднелась татуировка. Интересно, что художник мог набить себе на плечо? Если верить слухам, у него на спине, от плеча до поясницы, красуется величественный дракон.

Лаура Бэт почувствовала, как досужее любопытство превращается в жгучий интерес, и уже готова была прямо с ходу попросить его снять футболку.

Их взгляды встретились, и она вновь почувствовала, как в ней просыпается влечение, и сразу же вспомнила его вчерашний взгляд. Черт, ну сколько раз можно повторять, что ей не следует чувствовать ничего подобного к начальнику, даже если он великолепен и сексуален, в его темных глазах таятся мириады нераскрытых загадок, а буйные волосы обрамляют аристократическое лицо? И почему после вчерашнего столкновения все в нем кажется еще более привлекательным?

Сейчас она готова была поклясться, что тогда он хотел ее поцеловать. Но так и не поцеловал. Почему?

Любопытство разгоралось все сильнее, а внизу живота разлилась какая-то зыбкая теплота.

Черт. Не стоит об этом думать.

– У нас здесь появится малыш! – Радостный возглас старшей женщины нарушил тишину.

– Нет, – возразил Антонио. – У нас здесь около месяца поживет беременная женщина.

– Понятно. Si.

– Это Розина. Она руководит Кармеллой и Франческой.

– Приятно познакомиться. – Подавшись вперед, она пожала им руки, но в ответ женщины захихикали.

– Они не привыкли здороваться с гостями за руку, – пояснил Антонио.

– Но я не просто гость, я такая же работница, как и они. – Посмотрев в темно-карие глаза, Лаура Бэт в очередной раз ощутила неодолимое притяжение художника. Чувствуя, как у нее закружилась голова, она отступила на шаг назад. Черт, остается надеяться, что это вернулось утреннее недомогание, не хватало еще, чтобы она свалилась в обморок из-за красивого парня.

Подхватив ее под локоть, Антонио удержал ее на месте.

– Пойдем в столовую и что-нибудь съедим.

Чувствуя, как от его прикосновения по коже бегут мурашки, она безропотно позволила отвести себя в соседнюю комнату, старательно напоминая, что он всего лишь друг, подхвативший ее под руку, чтобы она не упала. И что сама она беременна. От другого мужчины.

Нравы итальянцев она себе плохо представляла, но подавляющее большинство американцев еще крепко подумают, прежде чем взвалить на себя заботу о чужом ребенке. А Антонио наполовину американец.

Черт. С чего она вообще вдруг об этом думает?

Усадив ее на стул, Антонио сразу же объявил:

– Мне нужно кое-что сделать, через пять минут вернусь. Сейчас тебе принесут завтрак.