Утвердите себя как вожака стаи. Вы и только вы решаете, где должен спать ваш любимец, какие игрушки получать и когда настает время кормежки. Как только он усвоит, какой у него статус в стае, он с готовностью примет свое положение. И тогда вы увидите, что нет более активного, приятного, оделяющего вас радостью спутника, чем ваш маленький хорошо воспитанный любимец.

Объявление я лишь слегка изменила:

НЕЖНАЯ ЖЕНЩИНА-МЕЧТА (40, 160, не красавица, но единственная в своем роде, независимая, но романтичная и безнадежная оптимистка) ИЩЕТ СИЛЬНОГО МЕДВЕДЯ С ОТКРЫТЫМ СЕРДЦЕМ (невозмутимого и с чувством юмора, с широким плечом, чтобы прислониться) ДЛЯ РИСКОВАННОГО ОПЫТА. Фото крайне желательно. Рискни! Шифр.

О'кей, конечно, я была что угодно, только не нежная (в смысле «хрупкая») и на голову выше, но зато еще «до сорока». Но разве не все привирают в таких объявлениях? Просто было очень важно, как можно больше походить на оригинал (читай: Алекс), чтобы выловить нужных кандидатов.

Двадцать евро, которые надо будет заплатить за объявление, пожертвовала Алекс. А я взяла на себя стоимость конверта с маркой. По пути от шикарной собственности Алекс возле кинотеатра «Больверк» к центру города, на Ротенбюльплатц, я проходила мимо почтового автомата.

Пока я сражалась с техникой, меня посетили легкие укоры совести.

Как я объясню все это Урсу? Со времен той давней битвы он стал жутко ревнивым. Поймет ли он, что исключительно ради дружбы я должна принести жертву на алтарь непорочности? Или станет подозревать, что я снова гонюсь за парным мяском, чтобы в случае удачной охоты отделаться от него?

Урс, конечно, сокровище, но порой очень уж правильный. Если я ему все расскажу, он сурово прикажет оставить это дело полиции, а мне держаться от него подальше. Что, может, и правильно, но уж очень скучно.

Нет, каждой женщине нужна ее маленькая тайна, а моей тайной станет именно этот случай. Урс ничего не должен об этом знать.

Блок почтовых марок выскочил наконец из автомата. Я наклеила одну на письмо в «С-Трип» и бросила его в отдельное отверстие для почтовых отправлений.

«Ну вот, — подумала я. — Аети с приветом, вернись с ответом».

И в этот момент на мое плечо легла тяжелая рука.

Должно быть, я вскрикнула. Все-таки нечистая совесть дает себя знать. Во всяком случае, все прохожие разом испуганно отшатнулись, и даже пассажиры, сидевшие в автобусе сорок третьего маршрута, ошеломленно уставились на меня через стекла.

— Боже правый, детка! Что за революционный клич? — застрекотало что-то позади на уровне моей поясницы.

Шанталь Штурценэггер!

— Я… я просто очень пуглива. Прости. — Я с трудом приходила в себя. — А ты откуда здесь взялась?

Собственно говоря, я не хотела, чтобы этот вопрос прозвучал с таким упреком, с каким он сорвался у меня с языка.

Шанталь подняла одну бровь:

— Хотела купить в «Молленкопф» бинокль, пока Амадео с Урсом присматривают в «Интерио» кое-что из мебели для вашего нового дома. Когда завтра вечером пойдем с твоими родителями на «Летучего голландца», я не собираюсь сидеть в партере слепой, как крот.

Мне стало ясно, что Штурценэггеры относятся к той избалованной когорте счастливцев, которые в последний момент еще умудряются достать билеты в оперу.

— Новую мебель? Тогда побегу к ним, чтобы посмотреть.

— Может, лучше выпьешь со мной чашечку кофе, дорогая? Думаю, у нас есть о чем поговорить.

О чем? Сколько она хочет внуков? Или как я ужасно выгляжу в своих туалетах? Но сейчас утро субботы, шопинг-праймтайм[36], тут в большом городе человеку нужен защитный костюм, налокотники и суспензорий, а не лодочки на высоком каблуке и не паутинки от кутюр. Так что на мне был любимый комбинезон всех цветов радуги и розовая кепка — «гаврош».

А может, речь пойдет о том, что я вообще не гожусь им в роли снохи и она хочет принудить меня оставить в покое их единственного сыночка? Немедленно и безоговорочно.

— Кофе? Конечно, с удовольствием. — Я не посмела ей противоречить, хотя к этому моменту в моем теле циркулировало кофе больше, чем крови.

На той стороне площади находилось «Нескафе», и я с опущенной головой побрела вперед — ну прямо овечка на заклание! — а Шанталь гордо шествовала позади меня.

Я люблю «Нескафе». Хотя сиденья в этом кафе жутко расплющенные, а проходы между столиками страшно узкие. По этому поводу мне как-то пришло в голову, что все это специально придумано дизайнером интерьера. Вот, к примеру, поток посетителей значительно увеличится, если, самое позднее, через пятнадцать минут из-за полувисячего положения при сидении возникает опасность, что ягодицы вот-вот отомрут, и посетитель рысью рвется из кафе, чтобы на Кальвер-штрассе, по возможности незаметнее для прохожих, ритмичными сокращениями мышц в области седалища снова вернуть отсиженные ягодицы к жизни.

На это я рассчитывала и в данном случае: в течение пятнадцати минут, пусть даже и с Шанталь, со мной могло случиться бог знает что.

Я отбуксировала ее вперед к стоящему отдельно от остальных столику, где чувствовался хоть какой-то сквознячок. Пустить дело на самотек я не могла. Потом заказала для нас у стойки два «латте мачато»[37].

Первые пять минут сильно напомнили мне мои детсадовские годы. Я черпала ложечкой пену с кофе, а Шанталь со строгостью сверлила меня взглядом. Каждое мгновение я ожидала какого-нибудь наставления вроде «Сядь прямо» или «Не болтай ногами!»

Но первое, что она мне выдала, было:

— Надеюсь, ты больше никогда не причинишь моему мальчику столько боли, как два года назад.

Бац! Точное попадание. Я сглотнула слюну.

— Шанталь, прошу тебя! А ты бы на моем месте что сделала? Он все вечера напролет возвращался за полночь, весь пропахший чужим дамским парфюмом, и избегал всяких расспросов. Что же это могло значить, как не любовные похождения? А поскольку я сама стою на твердых позициях обоюдной верности в отношениях, само собой, я приняла соответствующие меры.

Рентгеновский взгляд Шанталь буравил извилины моего мозга. Что она усекла? Что я искала контакты с холостыми мужчинами, а для приверженцы абсолютной верности это не слишком типичный шаг? Или что безжалостное разорение Урсовой мансарды, Урсовой жизни и Урсовых рыбок было преувеличенной реакцией на предполагаемую измену?

— Урс меня простил. Я его тоже. Мы счастливы, — попробовала я защищаться.

Шанталь заставила себя улыбнуться:

— Что ж, Урс действительно любит тебя. А ты его любишь? Всем сердцем?