Через час к гаражу Демина подъехала вполне приличная «девятка» цвета стальной металлик. Из нее не торопясь, с чувством собственного достоинства вылезли «приглашенные» Деминым районные авторитеты. К этому времени в гараже участкового уже во всю работала следственная группа. Два молодых криминалиста пытались снять отпечатки пальцев, а Толик Гараев, молодой опер из самого последнего пополнения, вел список утраченного.

— Насос ножной, резиновая лодка, две удочки фиберглассовые, — диктовал Демин. — Пока все, но не закрывай список, может, я еще что вспомню.

Он, хромая, подошел к троице авторитетов.

— Ну, что за х…, братва?! — с ходу начал он. — Что, завидно стало, что у Демина целая «копейка» есть? Я вас когда-то не по делу трогал, а?

— Дядь Вить, этот базар не к нам, — сказал самый пожилой из всех, Миша-Саша. Хоть он и был старше участкового, но в его устах слова "дядя Витя" были как знак уважения. Демин и в самом деле никогда не «напрягал» братву старого закала не по делу, не шил им дела только потому, что те раньше имели ходки в зону за подобного вида преступления. Ловил, сажал, но все по делу, не так, как многие из милицейских в этом же городе — по факту прежних «заслуг».

А Миша-Саша продолжал: — Это кто-то из залетных. Ты нам напой, что у тебя стырили, может, что и узнаем.

— Толик, дай сюда список, — крикнул Демин Гареву. Взяв листок, он так цыкнул на опера, что тот чуть не бегом отскочил к гаражу, продолжать опрос пострадавшего соседа. Братва с любопытством перечитала список похищенного.

— Слушай, сегодня какой-то малый чурек магнитолу продавал на рынке, — припомнил Антоныч. — Я себе как раз резину зимнюю там брал.

— Что за чурек? — поинтересовался Демин.

— Ну, говорю же, малый. Я эту рожу уже где-то видел. Вился он раньше вокруг наших бакланов.

— Мы поспрашаем, если что — звякнем, — пообещал Антоныч.

Авторитеты отбыли, и изнывающий от любопытства Гараев подбежал к участковому.

— Ну, что они сказали? Знают, кто подломил гараж?

— Ничего они не сказали. Работай, давай. Да, запиши еще — выпрямитель у меня увели. Старенький такой, желтого цвета.

«Звонок» от уголовников притопал в отделение в виде все того же Калача. Заглянув в кабинет, где размещались трое участковых, в том числе и Демин, он кивнул ему головой.

В коридоре Калач шепнул на ухо Виктору: — «Копье» ваше рыбок кормит около моста, слева. А упер ее чурек один с Озерной, четвертый дом от магазина «Лагуна».

Подобное стукачество Демина вовсе не удивило. Старые волки типа Антоныча охотно стучали на молодую братву из отвязанных отморозков, или конкурентов по воровскому бизнесу. Сдать своего, из своего круга — вот это считалось у них истинным предательством. А вот так, спалить конкурента — даже достоинством.

Вернувшись в кабинет, Демин с порога скомандовал: — Подъем! Есть наколка по поводу моей ласточки.

Самое неприятное в жизни любого человека, это последнее прощание со знакомым человеком. Астафьев не был слишком близким другом Голода, но волей судьбы был близко знаком не только с женой, но и с детьми майора. Войдя в квартиру Леонида, Юрий первым делом увидел жену майора, и поразился, насколько та постарела. Она сидела рядом с обоими сыновьями, но, при виде Астафьева встала, и подошла к нему.

— Здравствуй, Юра.

— Здравствуй, Вера.

Он поцеловал ее в щеку. Юрий не стал ее утешать, выражать сожаление, просто обнял. Они так постояли, потом прошли к дивану, сели. Ленька в гробу не походил на себя, как любой покойник не походил на себя живого.

— Знаешь, после того случая, я долго жила мыслью, что его могут убить в любой момент. А последний год как-то успокоилась, — сказала Вера. — Думала, что он действительно заговоренный.

Юрий кивнул головой, он прекрасно понимал, про что сейчас вспоминает Вера Голод.

1994 год.

Первый раз они перехватили его около здания кривовского ГАИ. Леонид, сдав смену, отошел к своей машине. Тогда у него была еще «копейка» крайне черного цвета, капитально отремонтированная одним народным умельцем. Кроме приметного цвета она была и оттюнингована по веянию моды тех времен: на багажнике антикрыло, затонированные стекла, крутые брызговики, серебряные колпаки на колесах. Но Голод ценил ее не за это, а за форсированный движок, от «семерки». Ему доставляло удовольствие обходить где-нибудь на трассе более современные машины, и при этом видеть взбешенные лица водителей.

Леонид Голод уже открыл дверцу, когда к нему подошли двое. Оба ростом чуть выше его, да и комплекцией помощней. Одеты были в короткие, дутые куртки, на голове вязаные шапочки. Один, с белесыми бровями, все больше озирался по сторонам, а говорил второй, тоже рыжий, с небольшим шрамом на щеке.

— Слышь, командир, перетереть бы надо кое-что с глазу на глаз.

Голод сдвинул брови. К нему частенько подходили просители насчет отобранных прав и снятых номеров, но эти двое как-то не походили на обиженных автоинспекторами пацанов.

— Ну, и что тебе надо? Говори, — велел он.

— Не, ну чё, братан, давай, отъедем. Че мы тут, как два тополя на Плющихе светиться будем.

— А меня это не напрягает. У тебя две минуты, давай, базарь.

Они переглянулись. По лицам было видно, что подобный вариант ими запланирован не был. Потом тот, что со шрамом, решился.

— Слышь, командир, видишь ту тачку?

Леонид обернулся в сторону, куда показывал качок. Это была «девятка», синего цвета, без номеров. Зато бумажные номера с надписью «транзит» были наклеены на заднее стекло машины. Голод хорошо разбирался в машинах, так что, несмотря на чуть запачканный низ, он видел, что машина новенькая, только-только сошедшая с конвейера.

— Ну и что? — хмыкнул он.

— Она твоя. Не хочешь эту, подкатим другую, «девяносто-девятую», цвет «мурена».

— И с чего мне это такая радость?

Качок со шрамом продолжал играть своего в доску парня.

— Да, от нашей щедрости. Сказать только нужно в нужном месте пару нужных слов.

— Это каких еще слов?

— А таких, что ты не видел в руках у Зины обреза. Не было его.

Голод коротко хохотнул.

— Ага, значит, он просто так к нам подъехал, дорогу спросить?

— Ну, вот именно. Ты все уже и просек.

Леонид спросил, уже зло: — А стрелял он тогда что, из пальца?

— Стрелял не он, а тот, второй, с револьвером.

"Сдают одного, чтобы выдернуть другого", — понял Леонид.

— Ну, так как? Пойдешь в отказ? — настаивал качок.

— Не дождетесь.

Голод открыл дверцу машины, рыжий попытался ему в этом помешать. Но тут из здания ГАИ как раз вывалила большая толпа только что заступивших на дежурство инспекторов, и оба качка сделали по шагу назад, а рыжий примирительно поднял руки вверх.