* * *

Олег понимал, что если он сейчас не вернет Чернигов, то не вернет его никогда. Дружина Мономаха разгромлена, Ростислав погиб, киевского князя после поражения на Желяни со всех сторон обкладывали степняки. Правда, был один тонкий нюанс. Мономах княжил в Чернигове 16 лет, за это время у него появились в городе свои сторонники, и как они себя поведут, когда придет Олег, было непонятно. Данный фактор тмутараканский князь был обязан учитывать.

В 1094 г. Олег Святославич с половецкой ордой подошел к Чернигову и взял город в осаду. Степняки рассыпались по окрестностям, жгли монастыри и грабили деревни, Олег наблюдал, как подвергается разорению его земля, но ничего изменить не мог. Бои за Чернигов продолжались восемь дней, силы были неравны, и Мономах был вынужден вступить с Олегом в переговоры. Изгой не потребовал от двоюродного брата ничего унизительного, просто предложил оставить Чернигов и уйти в родовую вотчину – Переяславль. Мономах покинул Чернигов, Олег вступил в город своего отца. В дальнейшем Владимир оставит воспоминания об этом сложном эпизоде своей биографии: «Олег пришел с Половецкою землею к Чернигову, и билась дружина моя с ним 8 дней у малого вала и не дала им войти в острог. Жалея христианские души, горящие села и монастыри, я сказал: «Пусть не похваляются поганые!» И отдал брату место его отца, а сам пошел на место своего отца в Переяславль. И вышли на день святого Бориса из Чернигова и ехали сквозь полки половецкие менее 100 человек, включая женщин и детей. И половцы облизывались на нас как волки, стоя и у перевоза, и на горах. Бог и святой Борис не дали меня им в добычу, невредимыми дошли мы до Переяславля» (4, 230). Владимир Всеволодович не совсем прав. Рассказав читателям страшилку про ужасных половцев, он забыл упомянуть, что его судьба в этот миг зависела только от одного человека – Олега. Стоило изгою дать знак союзникам, как Мономаха изрубили бы на месте. Но Олег такого приказа не отдал. Как отметил В. Ляскоронский, «не в характере было этого князя вероломничать с беззащитным и доверчивым союзником» (70, 309). Через два года Олег вновь подтвердил, что слово «честь» не является для него пустым звуком.

Летописец, враждебно настроенный к Олегу, не преминул бросить очередное обвинение в его адрес: «Половцы же начали воевать около Чернигова, а Олег не запрещал им, ибо сам повелел им воевать. Это уже третий раз навел он поганых на землю Русскую, да простит Бог грех ему, поскольку много христиан погублено было, а другие взяты в плен и разведены по землям» (4, 216).

Олег Святославич изгоняет Владимира Мономаха из Чернигова. Миниатюра Радзивилловской летописи.

Но насколько справедлив упрек? Неужели Мономах не понимал, что после разгрома на Стугне Олег не попытается вернуть удел отца? В такое невозможно поверить. Почему же тогда Владимир Всеволодович не проявил политическую мудрость и добровольно не уступил то, что по праву принадлежало другому? Как некогда уступил Киев Святополку? Ответ прост: Мономаху очень хотелось сохранить за собой и Чернигов и Переяславль. Были ли у него возможности удержать за собой эти два ключевых города? Таких ресурсов после Стугны у Мономаха не было. Вот и весь ответ на вопрос, кто спровоцировал Олега на войну. Если бы Владимир Всеволодович действительно был таким борцом за правду, как его иногда изображают, то он должен был добровольно покинуть чужой удел и известить об этом Олега.

Ещё один принципиальный момент. Летописец сообщает, что Олег Святославич трижды наводил половцев на Русскую землю. Странное утверждение, если учесть, что степняков Олег приводил дважды: первый раз всё закончилось битвой на Нежатиной Ниве, второй раз взятием Чернигова. В летописях нет упоминаний о третьем приходе Олега на Русь с половецкой ордой. Возможно, летописец погорячился, преисполнился праведного гнева и приписал Олегу поход его брата Романа на Переяславль в 1079 г. Уж если Олег Гориславич злодей, то пусть будет злодеем вселенских масштабов. Отсюда и третий поход Олега.

Владимир Мономах не собирался мириться с потерей Чернигова. Когда сила была на стороне Олега, он уступил, но, как только ситуация изменилась, начал плести козни против родственника. Повод начать войну против Олега вскоре нашелся.

Под 1095 г. в Повести временных лет сообщается, что «пришли половцы Итларь и Кытан к Владимиру мириться» (4, 216–217). Степняки прибыли к переяславскому князю заключать мир, иного толкования у этого текста быть не может. В.Н. Татищев изображает ситуацию иначе: «Итляр и Китан пришли к Переяславлю для требования даров от Владимира, чтоб его пределы не воевать» (82, 192). В любом случае половцы приехали на переговоры. Итларь с приближенными прибыл в Переяславль и расположился на дворе воеводы Ратибора, Кытан с отрядом воинов разбил лагерь у городских валов. Не до конца доверяя Владимиру Всеволодовичу, ханы попросили в заложники его сына Святослава. Мономах согласился и отправил княжича в стан Кытана. Возможно, Владимир действительно хотел заключить со степняками мир, но, когда из Киева прибыл посланец Святополка Славята, ситуация резко изменилась. Мы не знаем, с какой миссией Славята объявился в Переяславле, летописец пишет, что «по некоторому делу». Что это было за дело, можно только гадать, правды мы никогда не узнаем. Достоверно известно только одно: после визита Славяты воевода Ратибор и ближнее окружение Мономаха стали настаивать на убийстве половецких послов. Татищев конкретно пишет, что «оный Славата, уведав, что Итляр во граде стоит в доме у Ратибора, тотчас склонил Ратибора советовать Владимиру, чтоб Итляра с товарищами, а если можно и Китана, побить» (82,192).

Владимир Всеволодович воспротивился, поскольку гарантировал послам неприкосновенность: «Как я могу сделать это, дав клятву им?» Бояре ответили цинично: «Князь! Нет тебе в том греха: они же всегда, дав тебе клятву, разоряют землю Русскую и кровь христианскую проливают беспрестанно» (4, 217). Владимир не стал упорствовать и согласился с мнением приближенных. Татищев представляет дело иначе и уподобляет Владимира Понтию Пилату: «Вы можете делать, как хотите, но я не хочу ни ради чего, дав единожды клятву, преступать ее и век о том сожалеть» (82, 193). В любом случае Василий Никитич лукавит, когда столь странным образом пытается снять с Мономаха ответственность за убийство половецкого посольства. Позиция Н.М. Карамзина более принципиальна: «Недостойные советники предложили Князю воспользоваться оплошностию ненавистных врагов, нарушить священный мир и не менее священные законы гостеприимства – одним словом, злодейски умертвить всех Половцев. Владимир колебался; но дружина успокоила его робкую совесть, доказывая, что сии варвары тысячу раз сами преступали клятву…» (51, 69). Как бы там ни было, в ночь на 24 февраля Славята выкрал Святослава из стана Кытана, после чего напал на ничего не подозревавших половцев и всех перебил. Итларь ничего не знал о гибели соотечественников и утром был убит на дворе Ратибора. Из многочисленного половецкого посольства не уцелел никто.