На «просто Надю» девушка не тянула, и на Надежду Пафнутьевну тоже, а уж на Надин и вовсе. Она скорее была какой-нибудь Магдырлын – коренастая, невысокая, с чернущими раскосыми глазами, крепенькими кривоватыми ножками и смоляной копной блестящих волос.

– Пройдемте за столик, – приветливо предложила она. – Наш директор прибудет с минуты на минуту, вы же понимаете, у него столько неотложных дел!.. Но, я думаю, мы с вами не будем скучать, ведь правда? Поговорим немного о вас.

И так называемая Надин повела Лилю за столик. Едва девушкам принесли вино и фрукты, Надин, поблескивая колечком с бриллиантиком… хотя нет, это все же был фианит, стала с интересом расспрашивать, какие украшения предпочитает сама Лиля, какой стиль одежды ей близок, какие цвета в ее вкусе и прочую, наверное, весьма нужную безобидную ерунду. Во время разговора Лиля изо всех сил старалась произвести самое благостное впечатление. Вина она старалась пить совсем чуть-чуть, высоко задирала головку, откидывала назад только что нарощенные пряди и подолгу задумывалась над самыми простыми вопросами.

– Лилечка, пейте, пейте, а я посмотрю, как у вас на бокале лежат пальцы, – сверлила взглядом ее руку Надежда Пафнутьевна. – Пожалуй, на стекле лучше рекламировать белое золото… М-да! За вас!

Лиля капризно поднесла бокал к губам и закатила глазки. Это должно было выглядеть красиво и произвести нужное впечатление. Неизвестно, какое впечатление она произвела на Надин, но на представителей мужского пола, вероятно, неизгладимое. Потому что ее то и дело приглашали на танец, а Лиля то и дело отказывала.

– Вы напрасно не танцуете, – покачала головой Надежда Пафнутьевна, потягивая рубиновое вино из пузатого фужера. – Было бы очень недурно, если бы наш директор увидел вас в танце, я бы сказала, в движении, в пластике.

– Так его ж нет! – удивилась Лиля.

– Ну так он может подойти в любой момент! Он придет, а вы уже и в образе! Вы поймите, на ваше место целая дюжина конкуренток!

После этих слов Лилю буквально вынесло на танцевальный пятачок. Она уже и не видела, кто ее приглашал, главное – показать пластику. А это удавалось с каждой минутой все лучше и лучше, потому что вино все больше ударяло в голову, музыка пьянила, а предстоящая звездная карьера и вовсе сводила с ума.

После очередного сумасшедшего танца Лиля плюхнулась на стул и, обмахиваясь салфеткой, спросила:

– Наденька, а ваш директор, он чего так долго? Мне уже домой пора.

Наденька молчала, уткнув голову себе в грудь.

– Надя… Надежда… как же так?.. Надежда! Вы что – уже отключились? – тряхнула девушку за плечо Лиля и с ужасом увидела, как та валится набок. – Надя… Господи! Граждане!! Что это с ней?!!

Только что живая и здоровая черноглазая работница рекламной компании вдруг рухнула на пол. Страшная скрюченная поза, пена изо рта… Девушка была мертва. Тут же подбежали какие-то работники, потащили тело в служебное помещение, кто-то закричал, завизжала женщина, Лилю куда-то потащили и отпаивали почему-то водкой. Кажется, были вспышки фотоаппаратов… А после приехала милиция… или сначала милиция, потом вспышки… Или не было вспышек, просто огни в ресторане то гасли, то загорались… Лиля, которая сроду не пила крепленых вин, не говоря о водке, теперь толком ничего и не вспомнит. У нее в памяти образовались провалы. То она видит себя за столиком, вокруг снуют взбудораженные официанты, кто-то сует ей стакан с водой… нет, это и не вода, это… бр-р-р! Опять водка! Заставляют пить. Почему она их слушается? И кто здесь командует?! Ах, ну да! Это же директор рекламной компании!.. а почему он – старушка?.. И никакой не директор, тут и вовсе никого нет… Чулан какой-то… А вот она уже едет домой. И везет ее Даня. Сейчас они приедут, и она расскажет ему, что у нее впереди маячит карьера телезвезды!.. Мама… Мама?

– Я не помню, как добралась до маминого дома, – багровая от стыда, закончила рассказ Лиля. – Но я, честное слово, я не пила этого вина столько, чтобы так захмелеть! Там и градусов-то было… И потом, я один и тот же бокал весь вечер тянула, мне же главное было показать, как изящно смотрится моя рука! Вот я и старалась – то так бокал поверну, то эдак, когда же пить?!

– Ну уж!.. – махнула на нее рукой Ирина и горько поджала губы. – Я не знаю, где ты там время отыскала, но когда я услышала, как ты горланишь песни на весь подъезд… знаешь, я ведь себе такого не позволяла!.. Клава, как ты думаешь, ее еще не поздно… того… ремнем воспитывать, а?

– Не сметь! – воскликнул Акакий Игоревич и грозно долбанул кулачком по столу.

После бутылочки пивка он осмелел несказанно. Во время рассказа, пользуясь тем, что все не отрываясь смотрели в рот Лили, благороднейший Акакий Игоревич с самым трагичным выражением лица, по-бабьи охая, ахая и цокая языком, забрался в бар и выудил оттуда первое, что попалось под руку. Под руку попалась бутыль забористого рома. Распузона забрало, и теперь он долбил по столу двумя руками, аки весенний заяц о пень.

– Молчать всем! И не сметь Лилечку драть ремнем по заднице! А потому как она невинна! Ха! Бить девчонку только за то, что она напилась! Да я сам, бывает, дома батоном валяюсь! И пусть только кто-о-о-о-нибудь…

Акакий Игоревич выкинул перед собой жиденький кулачок и теперь сам не знал, куда его пристроить. Клавдия с глубоким вздохом ухватила за шиворот буяна, поволокла его в комнату на диван, где легонько прижала своей массой. Свирепый муж, оскорбленно повизгивая, прикрыл глазки и вскоре затих.

– Клавдия… – выскочила из кухни испуганная Ирина. – По-моему, это жестоко… вот так взяла мужика и раздавила! Ну, подумаешь, напился, наговорил лишнего… Между прочим, мне этот ром одна гадалка дала, там чего-то такое намешано, чтобы у мужчин сила появлялась… ну ты меня понимаешь, да? Это я специально для своего берегла, а твой… Поэтому он и вел себя неординарно, сила у него появилась, а что с ней делать, он не успел сообразить. А ты его… Прям, вот так взяла и задавила. Ты уж, Клавочка, про свой вес-то не забывай, я не говорю, что ты толстая, но если навалишься, как на дне океана – от давления разорвет!

Клавдия на всякий случай ткнула любимого в бок. Тот во сне тоненько захихикал и дрыгнул ножкой – Акакий Игоревич боялся щекотки.

– Ирина, я его еще не задавила, – успокоила Клавдия Сидоровна. – Это уж в следующий раз, когда напьется… Спит он. А ты мне ценную мысль подкинула. Пойдем-ка, нальешь мне чайку, да Лилю успокоим.

Лиля сидела за столом и безрадостно толкала в рот маленькие печеньица.

– Вот что, – уселась перед ней Клавдия. – Тебе в вино что-то намешали. Ты же говоришь, весь вечер с одним бокалом сидела, так?

– Угу, с одним.

– Да с одним она сидела! – тут же влезла Ирина. – Кто ж ей два поставит. Нет, ну, Клава, я посмотрела на нее в тот вечер, ей и одного за глаза хватило, честное слово.

– Вот я и говорю – тебе чего-то туда насыпали, не виновата ты, – продолжала Клавдия. – А уж потом, когда ты ничегошеньки не соображала, – водкой зашлифовали. Сама же говоришь – давали водкой запивать.