class="p1">Пожилой джентльмен смотрит на меня свысока, сбитый с толку.

— О, я имею в виду Хейса. — Я продолжаю под сдавленный и фыркающий смех Кингстона и его братьев. — У вас одинаковое остроумие и отличные навыки общения с людьми.

Его губы кривятся от отвращения, но блондинка прерывает его прежде, чем тот успевает ответить.

— Все здесь. Теперь мы можем сесть, — говорит она с легким запинанием, как будто выпила слишком много шардоне. Потом лениво останавливает взгляд на мне и улыбается. — Дорогая, что, черт возьми, случилось с твоим лицом?

— Мы закончили. — Кингстон крепко хватает меня за руку, чтобы увести, но я сопротивляюсь, что сложно, учитывая, что он на фут выше меня и пятьдесят с лишним фунтов мышц тяжелее.

— Это? — Я указываю на крошечную веснушку на своей щеке. — Поцелуй ангела.

Женщина указывает пальцем.

— Нет. Этот шрам.

— Шрам? О… этот? — Я поворачиваюсь, чтобы дать им полный обзор, позволяя поглазеть. — Порезали ножом в тюрьме. — Пожилая женщина ахает. — Большая тетка, сидевшая за убийство и проникновение с взломом. Искалечила богатую женщину, чтобы украсть ее «Лабутены».

Хадсон фыркает, а Александр поджимает губы и смотрит в пол. Улыбка Джордан широкая, от уха до уха, и она ничего не делает, чтобы скрыть ее.

— Ты сидела в тюрьме? — Женщина с фырчаньем отшатывается назад.

— Нет. Я была волонтером. Делала массаж ног. Некоторые люди так странно относятся к своим ногам.

Ее испуганное выражение лица приносит мне радость, и я чувствую, как Кингстон тихо смеется рядом со мной.

— Это очаровательно, — говорит Джордан, все еще улыбаясь.

— Лесли, дорогая, — говорит Август со злой усмешкой. — Почему бы тебе не дать ей номер своего пластического хирурга? Он исправит это в мгновение ока. — Мужчина смотрит на меня. Его глаза совпадают по цвету с глазами его сына. — Сделает тебе лицо, которым можно гордиться.

Мускулы Кингстона сжимаются.

— Отвали, старик…

Я сжимаю его руку достаточно сильно, чтобы привлечь его внимание.

— Это любезное предложение, мистер Норт, но… — Я делаю вид, что разглядываю лицо, сиськи и тело его жены, а затем гримасничаю. — Я пас.

Джордан громко фыркает, затем прикрывает рот рукой.

— Габриэлла, эм… — Хадсон выглядит так, словно пытается не хихикать. — Как вы, ребята, познакомились?

— Вообще-то, мы встретились у меня на работе. — Я не даю больше никакой информации, потому что не уверена, какую часть истории Кингстону удобно рассказывать.

— Серьезно? — Джордан переводит взгляд с меня на Кингстона и обратно. Ее муж следит за ее взглядом, но, похоже, не так сильно заинтересован в разговоре, как в ней. — Где ты работаешь?

— Городской хоспис. — Я стараюсь смотреть на родителей Кингстона, когда говорю это, потому что есть две вещи, которые богатые люди ненавидят больше всего на свете — старение и смерть.

Конечно же, они оба съеживаются.

— Нам нужно выпить, — говорит Кингстон, и на этот раз, когда он оттаскивает меня, я позволяю ему.

— Спасибо, — тихо говорю я, когда мы оказываемся вне пределов слышимости.

Парень поднимает подбородок в сторону официанта, который подходит, готовый принять наш заказ.

— Если ты хочешь уйти, я пойму. — Он смотрит на нетерпеливого мужчину с черным галстуком-бабочкой. — Я выпью виски со льдом, все, что старше двадцати лет. Девушка будет мартини с двумя оливками.

Я вздрагиваю и смотрю на него снизу вверх.

— Откуда ты знаешь, что я пью?

Парень двигается медленно, но, в конце концов, смотрит на меня сверху вниз.

— Удачная догадка. — Он пожимает одним плечом. — Подумал, что тебе потребуется что-нибудь крепкое, чтобы пережить ночь.

Он не ошибается.

Я благодарна за то, что у меня в руке мартини, когда входит брат Кингстона Хейс с симпатичной брюнеткой под руку. Интересно, что с ней не так, что она предпочитает быть с мужчиной, который постоянно хмурится и говорит только отрывистыми односложными фразами.

Мы занимаем свои места за длинным столом, и я вздыхаю с облегчением, когда Джордан занимает место слева от меня.

Она подносит свой бокал к губам и тихо произносит:

— Я не знаю, влюбился ли в тебя Кингстон за то, как ты обращалась с Августом и Лесли, но я определенно влюбилась.

— Они такие предсказуемые. — Я кладу салфетку на колени и замечаю, что Кингстон слушает наш с Джордан разговор, хотя и притворяется, что не делает этого.

Настроение за столом напряженное, и единственный человек, который разговаривает — это Август, которого, похоже, не беспокоит, что его никто не слушает.

— Итак, — говорю я и прижимаюсь к руке Кингстона, надеясь разыграть всю эту историю о том, что мы гетеросексуальная пара. — Что здесь вкусное?

— Послушай, тебе необязательно оставаться. Просто скажи слово, и сможешь уйти.

— Ты шутишь? У меня никогда не будет другого шанса поесть здесь. — Я улыбаюсь, и это, кажется, немного расслабляет его. — Кроме того, я прикрываю твою спину, помнишь? — Чувствуя на себе взгляды его семьи, я протягиваю руку и осторожно убираю прядь волос, упавшую ему на лоб.

Кингстон замирает. Думаю, он даже задерживает дыхание, когда я позволяю кончикам пальцев пробежаться по его виску, прежде чем кладу руку на колени. Его кожа похожа на бархат, такая мягкая и гладкая.

— Почему бы тебе не заказать что-нибудь для меня. У меня есть только один шанс поесть здесь. Не хочу все испортить, заказав что-то не то.

— Э-эм…

Официант прерывает его.

— Вы готовы сделать заказ, мадемуазель? — говорит он с сильным французским акцентом.

Кингстон наклоняет голову к мужчине, но не отрывает взгляда от моих губ.

— Nous aurons tous les deux l’agneau et une bouteille de Château Calon-Segur, s’il te plait5.

— Très bien, merci6.

Пока официант переходит к следующему заказу, я пытаюсь оторвать челюсть от пола.

— Ты безупречно говоришь по-французски, — замечаю я, глупо констатируя очевидное.

— Я жил во Франции, пока мне не исполнилось шестнадцать.

Боже, можно подумать, он может стать еще сексуальнее

Или кем-нибудь из моей лиги.

Во всех возможных смыслах.

Кингстон

— Детство на Хантс-Пойнт научило меня выживанию. — Габриэлла откусывает кусочек своего ягненка, оставляя Августа и Лесли пялиться на нее так, будто у нее вырос третий глаз. — Ты не узнаешь голода, пока не проведешь неделю без еды.

— Неделю? — Остекленевшие глаза Лесли расширяются. — Чем занимались твои родители?

Габриэлла пожимает плечами.

— Мой отец торговал метамфетамином. Мама делала минет за деньги богатым мужчинам. — Она указывает вилкой на парочку. — Вы были бы удивлены, узнав, сколько миллионеров отправляются в трущобы, чтобы немного развлечься.

Я слышу, как Джордан фыркает-хихикает, и этот звук угрожает разрушить мой собственный, едва сдерживаемый контроль.

Когда Лесли медленно поворачивается, чтобы посмотреть на Августа, который внезапно находит свою