Могущество, власть, сила — понятия относительные и могут быть измерены лишь тем, насколько какой-то человек превосходит окружающих в этом отношении. Из этого Гоббс выводил, что проблема могущества и власти сводится к тому, насколько человек способен подчинять себе окружающих, т. е. руководить их силой. Однако каким образом, вообще говоря, кто-то может управлять волей и силой другого человека? В буржуазном обществе, которое постепенно становилось доминирующим в социальной структуре Англии середины XVII века, управление другими людьми осуществлялось весьма просто — покупкой. Кто-то платит человеку, покупая тем самым его поведение и, образно говоря, его силу.

В некоторых случаях действительно происходит покупка воли и поведения других людей (даже и в наши дни богатый человек может оплатить услуги уголовников, нанять банду хулиганов или политическую «группу поддержки»), однако Гоббс имел в виду скорее законные методы «покупки» — наем работников и служащих, заключение контракта с ремесленником и т. п. Следует подчеркнуть, что формулировки самого Гоббса по этому поводу столь же бездушны, как и его машинная модель человеческого поведения: «стоимость или ЦЕННОСТЬ человека, подобно всем другим вещам, есть его цена, т. е. она составляет столько, сколько можно дать за пользование его силой»12. Такое отношение вполне согласуется с этикой свободного рынка, где обычно и происходит продажа товаров по законам конкуренции.

Совершенно не очевидно, что этот принцип плох для реального общества, где стремления людей к могуществу и власти варьируются весьма значительно: очень многие люди обладают умеренными амбициями и вполне удовлетворяются тем, что они служат людям с большими запросами. Однако Гоббс учитывал, что стремления и желания некоторых членов общества просто не имеют границ. Именно они, с их жаждой безграничной власти, и являются источником дестабилизирующих общество потрясений, в результате чего менее амбициозные люди не могут сотрудничать гармонично. «Общей наклонностью всех людей я считаю, — писал Гоббс, — вечное и беспрестанное желание все большей и большей власти, желание, прекращающееся лишь со смертью. И причиной этого не всегда является надежда человека на более интенсивное наслаждение, чем уже достигнутое им, или невозможность для него удовлетвориться умеренной властью; такой причиной бывает и невозможность обеспечить ту власть и те средства к благополучию, которыми человек обладает в данную минуту, без обретения большей власти».13

В этом описании почти все люди обречены на постоянную борьбу за власть. Неосознанно Гоббс приходит к собственному представлению о «естественном состоянии» человека, по сравнению с которым грубое и злобное первобытное сообщество в теории Гроциуса выглядит почти идиллией. Нарисованная Гоббсом картина ужасает и пугает своей безысходностью.

В отсутствие законов и ограничений любой человек представляется лишь предметом жестокой эксплуатации со стороны других. По мнению Гоббса, когда каждый человек пытается подчинить себе окружающих, «невозможно создать ни промышленность, ни культуру, ни какое-то знание об окружающем мире, ни письменность, искусство или общество. Хуже всего то, что человека в этих условиях ожидают лишь постоянный страх и угроза насильственной смерти. Жизнь человека становится одинокой, бедной, мрачной и короткой»14.

Каким образом человечество может избежать этой жалкой участи? Для логического ответа на этот вопрос Гоббс ввел в свою теорию еще два важных постулата, которым он присвоил название «естественные законы». Первый из них гласит, что никто из людей не стремится активно к вражде и всегда ищет возможности защитить свою жизнь и сделать ее более безопасной. Закон кажется вполне разумным, но допускает много разночтений относительно дозволенных методов своей защиты, поскольку у человека всегда есть достаточно богатый выбор действий и приемов. Еще более спорным представляется второй закон, в соответствии с которым «в случае согласия на то других человек может согласиться отказаться от прав на все вещи в той мере, в какой это необходимо в интересах мира и самозащиты, и довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, которую он допустил бы у других людей по отношению к себе»15. Другими словами, человек может в противоположность собственным инстинктам самосохранения подавлять свои импульсы и сотрудничать с другими людьми. Именно это как-то обеспечивает мир и стабильность в естественном состоянии.

Однако простой кооперации действий оказывается недостаточно, так как стремление людей к могуществу и власти постоянно создает перед ними новые соблазны воспользоваться возникающими преимуществами. Далее читатель убедится, что Гоббсу удалось на три сотни лет опередить время и угадать одну из главнейших дилемм в поведении современных людей. Единственным выходом, по мнению Гоббса, было то, что люди не просто передают кому-то свои естественные права, но отдают их сознательно некоторому властному лицу, как бы вручая ему мандат на использование силы при необходимости решительных действий.

В ком должна воплотиться эта верховная власть? Для Гоббса этот вопрос казался решенным, поскольку носители верховной власти уже существовали. Предложенные им принципы требовали всеобщего равенства при выборе носителей власти, но, с одной стороны, всеобщее избирательное право не практиковалось в Европе XVII века, а с другой — в «естественном состоянии» все люди имели одинаковые права, хотя некоторые из них и обладали преимуществом вследствие большей «природной силы». Даже в первобытных обществах племена выбирали отдельных людей и наделяли их абсолютной властью. Фактически они тем самым выбирали себе монархов, которым и должны были затем беспрекословно подчиняться.

Предлагаемое Гоббсом решение проблемы представляет собой интересную комбинацию, когда деспотизм возникает из демократического выбора всего населения ради преодоления дикого, анархического состояния. Гоббс соглашался с тем, что высшая власть может быть вовсе не индивидуальной, а коллективной (например, парламент), однако при этом считал (и кто из нас не согласится с ним?), что в любом случае отсутствие единственного главы государства рано или поздно приведет к какому-либо внутреннему конфликту.

Избранного монарха Гоббс наделяет всеми правами, не позволяя ему лишь отнимать у подданных право на защиту собственной жизни. Именно суверен, раз и навсегда выбранный правитель должен был далее решать, какую часть силы своих подданных он может отнимать для выполнения заключенного социального контракта. Даже при тирании, считал Гоббс, граждане должны сохранять смирение и выполнять свой долг перед государством.

В то же время абсолютная власть должна была приводить к гигантскому объединению, т.е. рождению огромного человеческого сообщества, которое Гоббс называл государством ( Commonwealth)> но затем, явно желая объяснить читателям, что им необходим жесткий и устрашающий режим правления, персонифицировал его в виде чудовища Левиафана из библейской Книги Иова: