– Я понял, Генри, – отозвался Горман, выслушав отчет о первом дне «командировочных». – Увы, в сложившейся ситуации я больше ничем не могу облегчить ваше существование. Вы – профессионалы, надеюсь, справитесь с поставленной задачей. Полковник Масловский, с которым вы имеете дело, конечно, не семи пядей во лбу, но настырный карьерист, вцепившийся в свое кресло, и будет вынужден работать добросовестно. Он боится вышестоящего начальства, хотя корчит из себя эдакого независимого парня. Он не самонадеян, в отличие от большинства своих коллег, и каждое дело начинает с подстраховки. Вы довольны свалившимися вам на голову бытовыми условиями? – рассмеялся шеф.

– Да, сэр, в первом приближении терпимо, – уклончиво отозвался Хардинг.

– Я слышу странный шум, – насторожился Горман. – У вас режут свинью? Я слышал, в Украине это самое популярное животное?

Шум был вызывающе странным. Хардинг прикрыл трубку ладонью. Он стоял на террасе, но даже сюда долетал надрывный женский визг из бильярдной. Похоже, совокупляющиеся решили закончить свои дела в дверном проеме.

– Свинью не режут, мистер Горман, – смущенно пробормотал он. – На свинье отрабатываются действия сексуального характера… Прошу прощения, сэр, мои подчиненные сегодня слишком громко отдыхают.

– Надеюсь, они не будут так же громко работать? – хмыкнул шеф и поспешил разъединиться. Хардинг пожал плечами. Вопрос был явно риторическим. В профессионализме членов группы никто не сомневался – в этом коттедже собрались лучшие.

Утро красило нежным светом макушки пушистых сосен, играло в стеклах баньки и летних домиков. Янг поднялся первым – когда вся округа еще спала, делал разминку на террасе.

– Мир прекрасен без людей, верно, шеф? – подмигнул он Хардингу, когда тот, позевывая, возник на террасе. – Вам этот вид не напоминает глушь Северной Дакоты?

Появился заспанный Фуллертон, исподлобья озирал окрестные красоты. Поежился – утро выдалось прохладным, хотя дальнейший день синоптики обещали жарким и душным.

– За работу, господа, – скомандовал Хардинг. – Время отрабатывать гонорары и внести свой вклад в дело развития демократии на планете. Через час все должны быть в полной готовности.

Сексуально измученная горничная (Джерри, нажравшись виагры, гонял ее по дому до полуночи) уже носилась по коттеджу, наводила порядок. В сторону прекрасного пола сегодня не смотрели – просто часть декора. На кухне такая же подуставшая Ирина готовила завтрак. Набор стандартных утренних процедур: зарядка, получасовое занятие в тренажерном зале, бритье, бассейн, плотный завтрак, облачение в свободную, не стесняющую движений одежду. Появился Паскевич с постной миной, осведомился про самочувствие и настроение. Работник СБУ отлично знал свое дело – все время находился рядом, но никто его не видел. Этому неглупому парню американцы решили не хамить – все-таки проводник, работать с ним придется в одной упряжке.

– Все отлично, Вадим, – улыбнулся Хардинг. – Надеюсь, вы тоже хорошо отдохнули?

– Спасибо, я спал всю ночь, – с дежурной улыбкой соврал Паскевич. – Только что звонил полковник Масловский – сообщил, что все готово и мы можем подъехать на полигон. Вам понравится это место, господа. Стрельбище приватное, имеет несколько степеней защиты от посторонних глаз и расположено в живописном уголке на берегу Днепра. Через тридцать минут подойдет микроавтобус, и вас доставят к месту проверки оружия.

Ровно в десять группа высококвалифицированных снайперов загрузилась в минивэн, оснащенный кондиционером, шторками и холодильником с прохладительными напитками. Дорога заняла порядка часа. Молчаливый водитель ушел с шоссе и долго плутал по грунтовым и щебеночным дорогам. Экскурсовод из Паскевича был неважный – он сидел рядом с шофером и мрачно смотрел в окно, произнеся за всю дорогу лишь одну фразу: «Все в порядке, господа? Вам удобно?» Дискомфорта никто не ощущал. Неприглядные «красоты» окрестностей столицы воспринимались спокойно. Эти люди работали и в недоразвитых африканских государствах, и в бедной Азии, и в трущобах Венесуэлы и Бразилии, удивить их мусорными свалками, бетонными заборами и ямами в асфальте было невозможно. Но вскоре досадные элементы ландшафта сгладились, дорога запетляла по полю, окаймленному хвойными лесами. Заголубел Днепр, впрочем, его быстро заслонил лесистый холм. Полигон огораживала стена кустарника и двойной ряд колючей проволоки. «Стiй, заборочена зона!» – грозно информировали надписи на фанерных щитах. У ворот «делегацию» поджидал полковник Масловский – он прогуливался рядом с помпезным внедорожником и нервно курил. Рядом с джипом стоял неказистый минивэн «Хонда», поодаль курили двое крепких парней в защитном. Заднее стекло микроавтобуса было забрано решеткой.

– Следуйте за нами, господа, – сказал Масловский.

Кавалькада из трех машин проехала под взлетевшим шлагбаумом. Несколько минут машины объезжали затрапезные бараки, похожие на фермы, огороженные стрелковые зоны, полосы препятствий, на которых в этот день никого не было, кроме персонала. Нужный участок запретной зоны находился в дальнем конце полигона и примыкал к обрыву над Днепром. Периметр окружал массивный забор. Снова шлагбаум, хмурая охрана, по лицам которой сразу было ясно, что она не любит чесать языком. За воротами открылось поле, изрытое неглубокими оврагами, рукотворными траншеями, неким подобием блиндажей, кустились заросли невысоких прибрежных растений. Вздымались фанерные мишени, символизирующие идущих в атаку автоматчиков. Мишени были раскрашены в цвета российского триколора. До противоположной ограды, увенчанной датчиками, изоляторами и колючей проволокой, было не меньше пятисот метров. Слева полигон упирался в крутой косогор над обрывом, справа стояли серые строения, стенды для стрельбы, несколько столов, составленных в линию. Туда и покатила кавалькада, объезжая неровности местности. Над полигоном возвышались две наблюдательные вышки, местность с них просматривалась как на ладони. Вышки не пустовали – мерцали силуэты автоматчиков, на оружии поблескивали оптические прицелы. Джерри одобрительно заурчал – все-таки приятно находиться под защитой. Полигон был незатейлив, но являлся универсальным местом подготовки – тут можно было отрабатывать стрельбы в условиях пересеченной местности, устраивать погони и ловушки, играть в пейнтбол…

На столах лежали винтовки – вороненые, поблескивающие заводской смазкой. Рядами были разложены оптические прицелы ПСО-1, коробчатые магазины на десять выстрелов, заправленные патронами калибра 7,62. Хардинг сделал знак Масловскому – пока не спешить с высадкой мишеней. Несколько минут американцы, критически похмыкивая, перебирали стрелковые принадлежности, вытирали ветошью смазку. Хардинг прикрепил к винтовке прицел, покрутил валик настройки. Возможно, он был ретроградом, но этот прицел предпочитал прочим – разработанный в СССР специально для СВД, он имел удачную прицельную сетку, позволяющую снайперу быстро определять расстояние до цели и брать необходимые горизонтальные поправки по ходу стрельбы, не касаясь маховиков. Устройство было герметичным, наполнено азотом, что предохраняло от запотевания оптики. В комплекте имелось все необходимое: чехол, светофильтры, запасные лампочки и источник питания. Прицел работал практически во всех диапазонах температур, существующих на планете. Хардинг откинул плечевой упор, вставил в гнездо магазин с боеприпасами, передернул затвор. Поискал мишень в оптический прицел – в качестве таковой сгодилась одинокая ромашка, растущая на далеком косогоре. Он затаил дыхание, прицелился. Руки слегка подрагивали – ничего страшного, он не применял локтевой упор. Сухо треснул выстрел. Ромашка исчезла. Хардинг удовлетворенно крякнул. Возможно, и не будет необходимости править прицел. Рядом прогремел еще один выстрел. Джерри стрелял без оптики. Вздрогнула дальняя мишень на обрыве, словно подстреленный солдат, покачалась и упала.