очаровательной улыбке Эви, склонившейся надо мной.

— Привет, — говорит она. — Ты что, здесь заснул? Меня не было всего несколько часов. — она убирает волосы с моего лица, затем целует в щеку.

Я потягиваюсь, зеваю и сажусь.

— Да… Кажется.

Она с глубоким вздохом плюхается рядом со мной на диван и снимает ботинки.

— Твоя мама утомляет. Я люблю ее, но, боже мой, иногда за ней трудно угнаться. Я сказала ей, что нам не нужны ледяные скульптуры и фонтан. Гостей такие вещи не волнуют. Так ведь?

— Не думаю, детка. Они хотят есть, пить, танцевать и смотреть, как мы целуемся.

— Я так и думала. — она кладет голову мне на плечо. — Я скучала по тебе все утро.

— Я тоже по тебе скучал.

— Что это? — она прикасается к записке, лежащей у меня на коленях.

Блядь. Я забыл убрать ее и заснул с ней. Я делаю глубокий вдох из своих легких.

— То, где мое будущее встречается с моим прошлым.

— А? — она в недоумении моргает, глядя на меня. — Все хорошо?

Я разворачиваюсь к ней лицом.

— Не совсем, — я медленно протягиваю ей записку. — я… — делаю глубокий вдох. — Я… хочу, чтобы ты прочитала это.

Она склоняет голову набок и нерешительно берет у меня записку.

— Что это?

— Просто прочти, — мягко говорю.

Ее взгляд опускается на листок, и через несколько секунд ее рука начинает дрожать. Она тут же оглядывается на меня со слезами на глазах.

— Шторм… — ее голос срывается. — Это… Я не должна была это читать.

Я проглатываю ком в горле и борюсь с собственными слезами.

— Я хочу этого. Мне нужно, чтобы ты это сделала. Я никогда никому этого не показывал. Я больше не хочу оставаться с этим наедине, Эви. Будь со мной, пожалуйста.

— Хорошо, — шепчет она. — Я здесь.

Она берет меня за руку, читая ядовитые слова, написанные первой девушкой, с которой у меня когда-либо были отношения. И Эви будет последней. Из-за травмы, нанесённой Бритни, мои голова и сердце никого к себе не подпускали.

Бумага намокает от ее слез, пока она читает, затем отбрасывает ее в сторону, будто в огне, и обнимает меня. Она утыкается лицом мне в шею и сжимает так крепко, что едва могу дышать.

— Мне жаль… Я даже не представляла… это ужасно… то, что она сказала и сделала. — Эви хватает ртом воздух и еще крепче прижимается ко мне. — Знаю, что она была больна, но это ужасно… все это.

Она отстраняется и вытирает слезы, когда я притягиваю ее в свои объятья.

— Но она ошибается, — говорит она, задыхаясь между словами. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили. Ты самый любящий мужчина, которого я когда-либо встречала за всю свою жизнь.

— Мне потребовалось чертовски много времени, чтобы добиться этого. И еще дольше позволить себе любить кого-то. — Годы. В течение многих лет я возводил стены. — Когда я встретил тебя… это просто случилось.

— И я оттолкнула тебя. — она прислоняется своим лбом к моему. — Прости, что создавала столько проблем.

Я касаюсь подбородка Эви и поднимаю ее лицо.

— У нас было все по-другому. Ты сама должна была быть готова к любви. И мы сделали это. Это все, что имеет значение.

Она слабо улыбается и заглядывает мне в глаза.

— Я никогда, никогда не причиню тебе боль. Обещаю.

— Знаю. Я тоже так не поступлю. — затем я целую ее в губы и крепче сжимаю талию. — Спасибо тебе… за то, что прочитала записку. Понимаю, было тяжело. Когда ты прочитала ее, у меня словно камень с души упал. Держать это в себе долгие годы оказалось нелегко.

— Ты был так молод, чтобы проходить через что-то подобное. И ужасно, что ты держал все это в себе. — она прикусывает нижнюю губу, а затем решительно кивает. — Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о ней, я не против, Шторм. Обещаю, что не буду злиться или ревновать. Я хочу быть рядом во всех отношениях, а не только в счастье и радости.

Я касаюсь ее затылка и притягиваю ее губы к своим.

— Вот почему я женюсь на тебе, — шепчу ей в губы.

Наши поцелуи углубляются, становясь отчаянными, когда Эви стаскивает с меня рубашку, склоняясь к груди, чтобы поцеловать шестидюймовый шрам. Она прикасалась к нему много раз, не имея никакого понятия, как он появился, до сегодняшнего дня. И теперь она проводит губами по неровной линии, прогоняя плохие воспоминания так, как может только она.

ГЛАВА 8

Эвелин

Шторм крепко спит после нашего занятия любовью, но даже два часа блаженства не могут усыпить меня. Вместо этого я коснулась живота Шторма, закинув ногу на ногу и положив голову ему на плечо — я хочу стать с ним одним целым.

Записка Бритни привела меня в шок, не говоря уже о словах. Не могу представить, насколько ненависть, депрессия и безнадежность была сильнее Британи, заставляя ее причинять боль Шторму даже из могилы. Интересно, имела ли она хоть малейшее представление о том, насколько сильно его ранила. Я хочу ненавидеть ее. Мне бы хотелось радоваться ее смерти. Но я вообще ничего из этого не испытываю. Мне жаль, что она так рано умерла и забрала с собой своего нерожденного ребенка, когда ей вообще не нужно было этого делать. Она была так сосредоточена на том, чего у нее не было, что не могла разглядеть то, что было.

Теперь все стало ясно. Во время одной из наших бесед, когда мы со Штормом застряли в снежную бурю, он признался, что у него не было отношений — были только друзья с привилегиями. Секс на одну ночь. Я думала, он просто парень-плейбой, спящий с кучкой красивых девушек, и избегающий обязательств. Это одна из причин, по которой я не хотела с ним встречаться. Но я не догадывалась, что это было из-за того, что он пережил такой трагический опыт со своими первыми отношениями. Я не знала, что Бриттани так глубоко посеяла в нем страх когда-либо влюбиться, что ему потребовалось двенадцать лет, чтобы хотя бы попытаться снова.

И из всех женщин в мире он выбрал меня. Почему?

Не скажу, что я самая красивая девушка. Я не богачка. Во мне нет ничего привлекательного. Иногда могу быть раздражающей. И водитель из меня так себе. На мне всегда кошачья шерсть. Я неловкая. Однако довольно милая. И заботливая. И я люблю его.

И надеюсь, этого достаточно.

Когда Шторм перекатывается на бок лицом ко мне, прижимаясь щекой к моей макушке,