— И он высокий, правда?

— Достаточно высокий.

— Но вы правда думаете, что он будет замечательным мужем?

— Один раз обжечься надо. Только смотри, не обожгись дважды.

Она толком не поняла, но все равно рассердилась на Томми Проссера.

Миссис Баррет, одна из энергичнейших и наиболее современных жен в деревне, заглянула к Джин, когда, кроме нее, никого дома не было, и вручила ей небольшой пакет.

— Мне она теперь не нужна, деточка, — сказала она, и ничего больше.

Вечером в постели Джин развернула книгу в матерчатом бордовом переплете — книгу советов новобрачным. Сначала был список предыдущих книг авторши. Она написала «Флора мелового периода» (в двух частях), «Древние растения», «Очерки жизни растений», «Японский дневник», трехактную пьесу под названием «Наши страусы» и десяток книг под общим названием «Сексология». Одна из них называлась «Первые пять тысяч». Первые пять тысяч чего?

Джин не совсем понимала, как читать эту книгу, да и вообще, должна ли она ее читать. Не лучше ли узнать все это от Майкла? Он же наверняка знает про все это? Или нет? Ни о чем таком они не разговаривали. Мужчинам полагается знать, а женщинам полагается относиться к тому, как они это узнали, совсем спокойно. И Джин отнеслась к этому спокойно. Было бы глупо принимать к сердцу жизнь Майкла до того, как она с ним познакомилась. Эта жизнь казалась такой давней, она же была до войны. Слово «проститутка» проскользнуло в ее мысли, будто вампир в дверь. Мужчины посещают проституток, чтобы избавиться от своих животных желаний, а позднее женятся на женах, ведь это же так заведено, правда? Надо ли ездить в Лондон, чтобы посещать проституток? Наверное, решила она. Почти все неприятное, связанное с сексом, казалось ей, происходило в Лондоне.

В первый вечер она пролистала книгу небрежно, целиком пропустив главы, озаглавленные «Сон», «Дети», «Общество» и «Приложение». Ведь, таким образом, это не засчитывалось как чтение. И все-таки со страниц срывались фразы и цеплялись, словно репьи, к ее фланелевой ночной рубашке. Некоторые вызывали у нее смех, некоторые пугали. Вновь и вновь повторялось слово «эрецированный», а еще «кризис». Ей не понравилось, как они звучали. «Увеличившийся и напряженный», — читала она; «смазываемый слизью»; «эрецированный» еще раз; «мягкий, небольшой и обмякший» (бр-р!); «несоответствие форм и позиций органов»; «частичная абсорбция выделений мужчины»; «конгестия матки».

В конце книги восхвалялась пьеса авторши, та, которая называлась «Наши страусы», «впервые поставленная в театре „Ройял-Корт“ 14 нояб. 1923». «Панч» сообщил, что она «полна юмора и иронии, великолепно воплощенных». «Санди таймс» сообщила, что она «начинается в напряжении и поддерживает его до самого конца». Джин поймала себя на том, что захихикала, и внезапно была шокирована своим поведением. Но тут же снова захихикала, вообразив еще один отзыв: «Великолепно эрецирована».

Она сказала Майклу, что миссис Баррет подарила ей эту книгу.

— Вот и отлично, — сказал он, глядя в сторону. — Я как раз про это думал.

Она было решила его спросить про проституток, но они как раз подходили к тому месту, где он начинал напевать, и она подумала, что момент неподходящий. Тем не менее он, несомненно, счел, что ей эту книгу прочесть стоит, а потому в тот же вечер она вернулась к ней более целеустремленно. Ее поразило, как часто слово «сексуальный» спаривалось с какими-то другими словами: «сексуальная привлекательность», «сексуальное невежество», «сексуальные связи», «сексуальная жизнь», «сексуальная функция». А то и вовсе через дефис — «секс-партнер», «секс-игры». Полно дефисов повсюду. Секс-дефисы, подумала она. Она прилагала все усилия, но все равно многое оставалось непонятным. Авторша с гордостью утверждала, что пишет просто и доходчиво, но Джин запуталась почти сразу же. «Структуры души» читала она и «разрыв плевы», о чем ей совсем не хотелось задуматься. «Клитор морфологически соответствует пенису мужчины». Что это может значить? И никаких смешных историй. Разве что: «Королева Арагона издала указ, что шесть раз вдень является надлежащим правилом в законном браке. Столь сверхсексуальная женщина в наши дни, вероятно, свела бы в могилу десяток мужей, замучив их до смерти»…

Даже места, которые она понимала без труда, словно бы не согласовывались с ее личным опытом. «Нынче город с его метрополитеном и кинотеатрами предоставляет меньше возможностей для нежных романтических ласк, — читала она, — чем леса и сады, где срывание розмарина или лаванды служило блаженным предлогом для неторопливого и всемерного возбуждения страсти». Бесспорно, время было военное, однако они с Майклом с тем же успехом могли бы жить в городе — ведь рвать лаванду он что-то не предлагал. Да и она так сразу не сказала бы, где, собственно, в окрестностях растет лаванда. И почему названы только эти кустарники? Чем нехороши цветы?

Затем имелось что-то под названием «Периодичность повторений», что-то вроде графика, показывающего, как возникает и исчезает желание у женщин на протяжении месяца. Графиков было два. Один показывал «Кривую Естественного Желания у Здоровых Женщин», а второй показывал «Слабость и Краткость Возбуждения у Женщин, Страдающих от Переутомления и Рабочих Перегрузок». В конце второго графика Уровень Потенциального Желания вдруг взмыл вверх и устремился вниз, будто пинг-понговый мячик в струе фонтана. Надпись поясняла: «Непосредственно перед и на протяжении пика горный воздух восстановил тонус объекта наблюдения».

И, наконец, совет, который она обнаружила в разделе, озаглавленном: «Целомудренность и Романтика». «Всегда ускользайте. Избегайте низменного, тривиального, грубого. Насколько возможно, старайтесь допускать мужа до себя, только когда это дарит упоение. Если позволяет их финансовое положение, мужу и жене следует иметь по своей спальне. Если же это невозможно, им следует разделить общую спальню занавеской».

Когда она в следующий раз увиделась с Майклом, у нее было три вопроса.

— Что такое «морфологически»?

— Сдаюсь. Какое-то отношение к бутербродам?

— Ты когда-нибудь ходишь рвать лаванду и розмарин?

Он посмотрел на нее чуть серьезнее.

— Ветер дует с Колни-Хэтч или что-то еще?

— А можно, чтобы у нас были раздельные спальни?

— Не рано ли? Я ведь, детка, еще и пальцем к тебе не притронулся.

— Но ты же должен быть охотником, который вечно грезит о том, чтобы нежданно встретить в лесной чаще Диану.

— Рвущую лаванду и розмарин?

— Наверное.

— Ну, так мне лучше обзавестись конягой. — Они вместе засмеялись, а потом Майкл добавил: — И в любом случае, зачем мне нужна Диана в лесной чаще, когда у меня есть Джин рядом с живой изгородью?

В этот вечер она отложила книгу. Явно она содержала одну чепуху. Три дня спустя Майкл сказал небрежно:

— Да, кстати. Я записал тебя на прием.

— К кому?

— В Лондоне. Она вроде бы очень хорошая. Так мне говорили.