Это отчетливо видело немецкое командование, которое утром 17 октября изымает танковый корпус «Герман Геринг» из 3-й танковой армии и начинает его сосредоточение в районе Гумбиннена. Организуется переброска к участку прорыва дополнительных сил с других участков фронта: речь шла о непосредственной угрозе Гумбиннену и Инстербургу. В результате этих мер, как установили разведчики 3-го Белорусского фронта, 17 октября в боевых порядках немецкой пехоты насчитывалось до 300 танков и штурмовых орудий. Только перед фронтом 11-й гвардейской армии утром второго дня наступления находилось 80-100 танков и штурмовых орудий и, кроме того, до 40 бронетранспортеров из состава танкового батальона «Норвегия» и 103-й танковой бригады[51].

Несмотря на усиление обороны противника, наступление 11-й гвардейской армии 17 октября развивалось вполне успешно, особенно в центре и на левом фланге, где действовали 16-й и 36-й гвардейские стрелковые корпуса. К середине дня был, наконец, прорван первый промежуточный оборонительный рубеж противника. Менее успешно действовал правофланговый 8-й гвардейский корпус, хотя и его подразделения окружили мощный оборонительный пункт Вирбалис и ворвались на его окраину.

Продолжая наступление, войска 11-й гвардейской армии к исходу дня преодолели 13–18 км территории, исключительно плотно насыщенной оборонительными сооружениями и упорно защищаемой немцами. За два дня боя фронт прорыва в полосе армии расширился до 30 км. Гвардейцы все более и более отрывались от своих соседей справа и слева (5-й и 31-й армий). К исходу второго дня наступления начала формироваться потенциальная угроза фланговых ударов со стороны немцев по прорывавшейся на запад ударной группировке 11-й гвардейской армии. Так создавалась главная интрига всей фронтовой наступательной операции, державшей в течение недели в напряжении все уровни советского и немецкого командований.

Немцы хорошо понимали, что выход войск 3-го Белорусского фронта к границе Германии на инстербургско-гумбинненском направлении создаст плацдарм для дальнейшего успешного наступления его группировок. С целью предотвратить эту угрозу немецкое командование продолжило переброску войск в районы Гумбиннена, Даркемена, Голдапа с тильзитского направления. Это делалось в ущерб обороне Восточной Пруссии с северо-востока. Генерал К. Н. Галицкий приводит в своих воспоминаниях интереснейший диалог начальников штабов группы армий «Центр» и 3-й танковой армии (трофейные документы): «Положение 3-й танковой армии может оказаться катастрофическим, — заявил подчиненный своему начальнику, — нельзя ожидать, чтобы армия в таких условиях могла удержать свой рубеж обороны (на фронте 105 км оборонялось всего 4 немецких дивизии, укомплектованных на две трети)». В ответ услышал:

«Было бы значительно хуже, если бы что-либо случилось на фронте 4-й армии… Необходимо, даже идя на большой риск, сосредоточить все возможное в полосе 4-й армии, где противником наносится главный удар»[52].

И все же 17 октября советские войска вышли на государственную границу СССР. Произошло это в полосе наступления 5-й армии. Дивизии пришлось прорывать оборону противника в сложных оперативных условиях. Да, командующий войсками 3-го Белорусского фронта генерал армии И. Д. Черняховский предупреждал командующих армиями прорыва, чтобы подчиненные им войска не ввязывались в бои за захват крупных, хорошо укрепленных населенных пунктов, а старались блокировать их и обходить с целью развития наступления. Однако на флангах участка прорыва 5-й армии оказались два сильно укрепленных немецких города — Эйдткунен и Ширвиндт, просто блокировать и обойти которые не удавалось. Наоборот, немецкие гарнизоны этих городов сохраняли возможность фланговых ударов с севера и юга по наступающей ударной группировке 5-й армии. Так или иначе эти города надо было брать.

На юге положение осложнялось тем, что Эйдткунен непосредственно граничил с литовским городком Кибартаем (Кибарты). По сути, это был единый населенный пункт, кроме того, находившийся на стыке участков прорыва 11-й гвардейской и 5-й армии. Ширвиндт тоже граничил с литовским Кудиркос-Науместисом, бывшим до Первой мировой войны Владиславовым, но через реку Ширвиндту шириной до 30 метров.

Как рассказывал впоследствии участник штурма Ширвиндта И. А. Блескин, город был хорошо подготовлен к обороне. Он входил в систему приграничной полосы обороны Восточной Пруссии. Улицы города были перегорожены баррикадами и перекопаны траншеями. Каждые два-три дома представляли собой опорные пункты с круговой обороной. Во многих местах перекрестки улиц и подступы к домам были заминированы. Бои шли за каждый дом, за каждый этаж. К вечеру 17 октября части 184-й и 277-й стрелковых дивизий овладели Ширвиндтом[53].

Это был первый восточно-прусский город, занятый советскими войсками.

С утра 18 октября 1-я гвардейская стрелковая дивизия и 213-я отдельная танковая бригада 11-й гвардейской армии, преодолев упорное сопротивление противника, вышли на государственную границу. Но продвижение корпусов армии было неравномерным. По-прежнему уступом справа наступал 8-й гвардейский корпус, которому приходилось буквально вгрызаться в глубоко эшелонированную оборону немцев, насыщенную противотанковыми средствами.

И все же к концу дня войска 11-й гвардейской армии прорвали оборонительный рубеж противника по государственной границе (наибольшего успеха удалось добиться в полосе наступления 16-го гвардейского корпуса, который овладел населенным пунктом Пиллюпенен — крупным узлом шоссейных и железных дорог). Продвинувшись на запад на 6–8 км, советские войска вышли на подступы к очередному оборонительному рубежу, проходившему по западному берегу р. Писса. Силами своего правого фланга совместно с 5-й армией был взят Кибартай, а к вечеру этого же дня и Эйдткунен.

144-я стрелковая дивизия 5-й армии, продвинувшись вглубь территории противника на 3 км, прочно овладела участком шоссейной и железной дорог, ведущих к Инстербургу.

События на восточной границе Германии, как бы там ни было, имели ярко выраженный региональный аспект. Между тем для Германии этот день характерен тем, что 18 октября 1944 г. Гитлер обратился к немецкому народу с призывом создать фольксштурм. В ряды ополченцев намеревались призвать мужчин, способных носить оружие и в возрасте от 16 до 60 лет. Насколько значимым был этот призыв для Восточной Пруссии, говорит тот факт, что из 160 тыс. человек, освобожденных от призыва, решением Э. Коха половина становилась встрой[54]. Ополченцы стали важной составной частью сил обороны провинции.

Несмотря на успехи своих войск, командование 3-м Белорусским фронтом прекрасно понимало, что наступающие войска, столкнувшись с прочной обороной немецких войск на инстербургско-гумбинненском направлении (первый этап операции был осуществлен за трое суток вместо двух по плану), подошли к пику физического и морального напряжения. Еще немного — и наступление может остановиться. Собственно говоря, так и происходило, особенно в полосе наступления 5-й и 31-й армий. Темпы их продвижения явно снизились