Первая герцогиня Мальборо, Сара, оставила Спенсерам великолепную коллекцию живописи и драгоценностей, а также «серебро Мальборо» – награду первого герцога за военные победы. В эту коллекцию входили прекрасные изделия из золота и серебра, подаренные герцогу королевой Анной после победы при Бленеме.

В числе предков Дианы была не только Сара Дженнингс, которая с пренебрежением относилась даже к своей бывшей подруге королеве Анне, но и еще одна замечательная женщина, Джорджиана, герцогиня Девонширская. Джорджиана отличалась поразительной красотой и острым умом. Она так активно участвовала в деятельности партии вигов – и так хорошо играла в карты! – что стала самой знаменитой женщиной своего времени.

Имея таких предков, Диана просто не могла быть скромной серенькой мышкой, какой ее многие считали – или хотели считать. «Спенсеры – люди очень сильные и сложные, – вспоминала одна из родственниц. – Однажды королева-мать сказала мне: „Знаете, с женщинами из рода Спенсеров так нелегко!“ И была совершенно права. Они никогда и ничего не прощали – это была их фамильная особенность. Мне кажется, Диана не умела дружить и поддерживать личные отношения именно в силу этой особенности». О собственной матери, урожденной Спенсер, та же женщина сказала следующее: «Она была невероятно похожа на Диану. Тот же характер. То же умение манипулировать реальностью, как я это называю. Конфликты, потом примирения, а потом все заново»[36].

Сначала жизнь в Олторпе казалась Диане и Чарльзу продолжением их счастливого детства в Парк-хаусе, только чуть более величественным. Хотя в Парк-хаусе был камердинер Беттс, от его услуг после переезда сразу же отказались. В Олторпе остался не только камердинер прежнего графа, Эйнсли Пендри, но еще и швейцар и семь слуг. «Первые дни были очень счастливыми и веселыми. Ни о каких церемониях и речи не шло», – рассказывала Анджеле Ливайн, работавшей над биографией Джонни и Рейн, Бетти Эндрюс, которая служила в Олторпе с 1975 года. Дети любили забегать в кухню, чтобы перехватить что-нибудь вкусненькое. «Диана даже готовила для персонала. Ей нравилось готовить хлебный пудинг для нас и рисовый или молочный для себя», – вспоминала Бетти Эндрюс[37].

Диана всегда была очень домашней девочкой. Она сама стирала и гладила собственную одежду и одежду Чарльза. Любовь к «домашнему рабству» Диана сохранила и во взрослой жизни. Она выполняла всю домашнюю работу за старшую сестру Сару, до того как вышла замуж, гладила рубашки своим платоническим бойфрендам, а в год своей смерти гладила одежду для Аннабел Голдсмит и Джемаймы Хан во время их совместной поездки в Пакистан. Это было не показное поведение в стиле Марии-Антуанетты, а внутренняя потребность. Диане всегда хотелось быть полезной, демонстрировать свои навыки и быть «опрятной» – любимое ее словечко.

Эндрюс называет атмосферу в Олторпе «счастливой – три сестры отлично ладили друг с другом». Диана любила съезжать с грандиозной парадной лестницы на чайном подносе, как на санках, и танцевать в огромном Вуттон-холле, построенном в начале XVIII века. Лепнина и картины этого зала отражали страсть Спенсеров к охоте.

Появление Рейн все изменило. Ей всегда хотелось иметь грандиозный загородный дом – у Джеральда Дартмута ничего подобного не было. Хотя свадьба с Джонни еще не состоялась, но присутствие Рейн ощущалось повсюду. Приезжая, она останавливалась в Индийской шелковой спальне, расположенной напротив комнаты Джонни. Она сразу начала менять обстановку, оплачивая все из собственного кармана. Джонни, как всегда, был стеснен в средствах – ему предстояло выплатить налог на наследство в размере двух миллионов фунтов.

Рейн страстно стремилась выйти замуж за Джонни, и враждебное настроение детей начинало ее беспокоить. Никто из них, и в особенности Сара, не делал секрета из своей неприязни. Сара никогда не упускала возможности посплетничать с репортерами и добавить пикантных подробностей в их статьи, посвященные Рейн. Когда ее спросили об отношениях лорда Спенсера с леди Дартмут, она ответила, что ее отец сейчас находится в постели с леди Дартмут и она не хочет их беспокоить. Другому репортеру она заявила: «Поскольку мой дедушка в июне умер и мы переехали из Сандрингема в Олторп, леди Дартмут стала бывать у нас слишком часто…»[38] Когда ее спросили, почему же леди Дартмут так много времени проводит в Олторпе, Сара ответила: «Она помогает моему отцу готовить дом для экскурсантов. Дед терпеть не мог, когда в его доме появлялись посторонние. Леди Дартмут пишет путеводитель по дому вместе с моим отцом». Диана выражала протест по-своему. Один из экскурсантов запомнил ее «в роли Золушки – она скромно сидела у камина на глазах у проходящих мимо посетителей». Дети частенько распевали: «Рейн, Рейн, уходи!»[39] – так, чтобы она их слышала.

Но Рейн никуда не ушла. В мае 1976 года Джеральд Дартмут получил развод на основании супружеской неверности жены. Через два месяца, 14 июля 1976 года, Джонни и Рейн поженились в Лондоне. Джонни не сообщил о своих планах детям. Ярость их не знала границ! В 1992 году Диана рассказывала Питеру Сеттелену: «Мне позвонила Сара и спросила: „Ты видела сегодняшние газеты?“ „Нет, а что?“ – ответила я. „Папа женился на Рейн!“ „Не может быть! – воскликнула я. – Откуда ты знаешь?“ „Открой Express!“ Мы были в ярости, но Сара сказала: „Послушай, Дач (в семье меня звали Дач), тебе нужно поехать и с ним поговорить“.

Папа сказал: „Я хочу объяснить, почему… э-э… женился на Рейн…“, а я ответила: „Она нам не нравится“. Тогда он сказал: „Я это знаю, но когда ты вырастешь, то полюбишь ее так же, как и я“. А я все твердила: „Нет, не полюблю, она нам не нравится!“ – чувствуя себя маленьким крестоносцем. В конце концов я пришла в такую ярость, что, если не ошибаюсь, даже дала отцу пощечину и заявила: „Это от всех нас! Ты сделал нам больно!“ С этими словами я выскочила из комнаты и изо всех сил хлопнула дверью. Отец выбежал за мной, схватил меня за руку, повернул к себе и рявкнул: „Никогда больше не разговаривай со мной в таком тоне!“ А я ответила: „А ты никогда больше с нами так не поступай!“ – и убежала»[40].

Все четверо детей Спенсеров были очень близки – и физически, и морально. «Они были очень дружными. Все делали вместе. На любом семейном празднике они держались рядом – это выглядело на посторонний взгляд довольно пугающе. Казалось, они стремятся защитить друг друга…» – вспоминает один из родственников. Человеку, не столь сосредоточенному на собственной цели, как Рейн Дартмут, сплоченные юные Спенсеры могли показаться преторианской гвардией собственного отца. Кто угодно бы напугался их – только не Рейн… Впрочем, иногда даже она пугалась: преданность Джонни своим детям могла помешать ему жениться на ней.