Разумеется, существовали еще Южный и Северный тракты, пролегающие в обход эльфийских застав. Однако, во-первых, по ним топать было гораздо дольше, а во-вторых, охраны там отродясь не имелось. Так что рисковому купцу, вздумавшему сэкономить на пошлинах или досадных задержках, светила безрадостная встреча с местными зверушками, редкими гостями из Проклятого леса или, что гораздо более вероятно, с расползшимися по округе разбойниками, которых король Интариса хоть и желал искоренить, да руки все никак не доходили.

— Раньше, говорят, было вообще не пройти, — сообщил въедливому наемнику единственный из трех рейдеров, которого Плуга сумел доставить пред светлые очи магистра немедленно, — подтянутый, лихого вида парень с копной рыжих волос и искалеченной левой рукой, на которой не хватало трех пальцев. — Там почти до самого тракта тянулись непроходимые дебри, в которые сам Торк побоялся бы сунуться. Говорили, даже эльфов порой утаскивали за шкирку, а потом торопливо жрали у дороги. Но остроухие молодцы потеснили Проклятый лес. Где-то три века, как между ним и дорогой появилось межлесье, в котором еще как-то можно жить, но дальше… если рискнешь сунуться — сплошной заслон, ни пройти, ни проехать, ни в щелочку проскользнуть: ветки, колючки, шипы и когти. Порой даже не сразу сообразишь, где просто куст, а где притаился какой-нибудь зверь. Бывало, смотришь — вроде заяц оттуда побежал. Только здоровый, с собаку. Дернешься за луком, стрельнешь, думаешь, что попал, а он на стрелу твою фыркнет, выдернет и такую пасть раззявит, что потом штаны менять приходится.

Терг выразительно покосился на изувеченную руку.

— Не, — отмахнулся рейдер. — Это белка. Крупная, правда, да злющая, как пес. Я ее, заразу, с дерева снял… думал, что сдохла, потому как не двигалась, сволочь. Подошел, поднял за хвост… у них мех дивный, мягкий, за такой полновесным серебром платят… А она вдруг как морду повернет да как цапнет… Лет десять назад случилось, да, как видите, господин, следочек-то на всю жизнь она мне оставила.

Магистр, прикинув длину зубов «белочки», мысленно присвистнул. Если там белки такие, то какие ж тогда звери покрупнее?!

— Значит, ты по межлесью ходишь? — задумчиво повторил он.

— Все наши ходят. Много полезного там осталось, несмотря на то что старый лес давно отступил. Особенно травок разных, за которые маги руки оторвут и мешок золота отсыплют. Ну, когти еще, мех тот же… бывает, чешую змеиную найдешь и поскорее свалишь, пока хозяева не объявились… Я имею в виду не простую чешую, конечно, а такую, из которой можно себе целый дом на радостях выстроить…

— Самих змей видел? — быстро уточнил Терг, но парень только головой покачал.

— Живыми — нет. И не думаю, что смог бы уцелеть, если бы наткнулся на такую змеюку, у которой только старая кожа протянется до середины этой улицы. Но их, слава богам, немного. В последние годы я вообще ни одной не встречал. Вымерли, что ли? А вот кабана видал, что было, то было: почти с меня ростом, здоровущий, злой, как демон… хорошо я на дерево вовремя запрыгнул и затаился. Не то, думаю, он бы и дерево клыками быстренько обрубил, а я не сидел бы тут с вами и не вспоминал про его зубищи треклятые. С руку мою, не меньше!

— Что ж ты туда возвращаешься-то? — хмыкнул Терг, почувствовав, как слегка нагрелась татуировка, немного, совсем капельку. Так что если рейдер и преувеличил относительно кабана, то тоже не слишком. — Раз там так опасно, а часть ваших вообще не возвращается?

Парень независимо пожал плечами.

— Деньги. За любую диковинку из межлесья хорошо платят. Порой прихватишь что-нибудь необычное, сразу не разберешься, что нашел, а потом магу покажешь и глядишь — можно на покой уходить.

— А граница?

— Не был я там, — моментально помрачнел рейдер. — Мне еще жизнь дорога. Хотя знавал и тех, кто однажды рискнул.

— В самом деле? — оживился Терг, поняв, что он снова не лжет.

— Из тех двоих, что я встретил, один за день поседел, как лунь, и до сих пор заикается, хоть и живет неплохо, а второй и поныне гадает, кому отдал на обед свою правую руку и часть ноги. Так что попомните мое слово, господин: за границу не стоит соваться. Нельзя тревожить Проклятый лес, потому что живой он еще. По окраинам-то пройтись еще можно, через межлесье до эльфов добежать тоже нетрудно… там и добираться-то всего две седмицы по прямой… коли повезет, конечно. Но дальше границы не суйтесь — зверье там осталось прежнее, старое и чужое. Наше счастье лишь в том, что граница не только лес от нас защищает, но и нас — от него.

— А если б я тебе предложил на ту сторону сходить, проводить к эльфам? Взялся бы?

Рейдер смерил крепкую фигуру наемника оценивающим взором.

— Вполне вероятно. Только дорого это выйдет.

— Сколько?

— Триста.

— Фьють, — непроизвольно присвистнул Терг. — Золотом, что ль?

— Половина на половину. Кто ж за одно серебро подставляться будет?

— А гарантии?

— Никаких, — с готовностью отозвался парень. — Передвигаться со скоростью, на которую у вас хватит сил, — пешком, разумеется, и на подножном корме, потому как никто из нас не рискнет там жечь костры и жарить дичь себе в удовольствие. Но дорогу все равно сократите почти вдвое. Оплата по прибытии, но сразу вся. Без дураков. Эльфы за этим тоже следят. Условие только одно — магов с собой не брать! И амулеты активные — тоже. Это железно.

— Почему так? — удивился Терг.

— А потому, господин, что любого мага там даже сейчас схарчивают за один удар моего сердца. Как сунется дальше обычного леса, так и попадает, как кур во щи. Раньше, говорят, аж из повозок утаскивали, давясь слюнями. А теперь эльфы следят, чтоб до них даже чародеи добирались без ущерба. Порой сами отстреливают, если узнают, что какая-то тварюга через границу пролезла, или гномов на это дело подряжают.

— Хмеры, что ли, тревожат?

— Тьфу на вас! — отшатнулся от наемника рейдер. — Не поминайте к ночи! За последние пятьсот лет ни одной тут не видели, но не думаю, что они все вымерли. Если уж громадные питоны порой заворачивают на огонек да кабаны с меня ростом носятся, значит, есть им там, за границей, кого жрать. А если вдруг не станет, тогда и нас не останется — от этих тварей, сказывали старики, спасения не было. Коли возьмет след, то все, не потеряет.

Терг ненадолго задумался.

— А Ходок? — наконец задал он последний вопрос. — О нем что-нибудь знаешь?

— О нем вообще никто ничего не знает, кроме того, что он вроде бы есть, всегда тут был и частенько гуляет по межлесью в одиночку. Отец как-то обмолвился, что видел в детстве. Дескать, Ходок вытащил его из-под упавшего бревна, когда вокруг уже гиены собрались. Мечом, говорит, махал так лихо, что батя не сразу понял, как он гиен-то всех до одной порубил. Целый десяток минут за пять. Может, и приврал, конечно, но… — Парень странно запнулся и вдруг понизил голос до шепота: — Говорят, что Ходок подолгу ходит на ту сторону. За границу, понимаете? Что он даже не человек. И будто бы у него нет лица. Мол, за столько лет стерлось оно, вот и носит он теперь длинный плащ с капюшоном, чтобы, стало быть, людей не пугать.