– Это так, Сонья? Ты посмела поднять руку на жрицу?

Я взглянула на старуху снисходительным взглядом. Хотела, чтобы она вышла из себя.

Но Верховная лишь прищурилась.

– Твоё время скоро придёт, Сонья. Алтарь призовёт тебя, пора бы уже научиться держать себя в руках, дочь моя.

Приподняв бровь, я захохотала. Не получит меня алтарь. Резко оборвав смех, взглянула на окна второго яруса храма. Туда, где содержали пленных, и тут же увидела северянина.

Держась за ошейник, он, казалось, пытался сорвать его.

В моей голове возник план. Он сбежит и обретет свободу, но прежде немного поможет мне.

Совсем чуть-чуть.

Глава 10

Улыбнувшись своим мыслям, я даже не стала скрывать эмоции. Пусть видят. Все равно ничего не поймут.

Верховная испепеляла меня тяжелым взглядом. Остальные жрицы окружили, будто опасаясь, что я удеру. Куда? В туман? В воду? Глупые вороны.

– Что с тобой происходит последнее время, Сонья? – допытывалась старая карга. – Покажи свои руки.

Я повиновалась, но с таким лицом, словно великую честь оказываю. Верховная сделала вид, что не заметила. Ну и я дальше на рожон лезть не стала: идти со старухой на конфликт в присутствии других жриц было очень недальновидно и откровенно глупо. Вытянув перед собой ладони, показала их Верховной. Она сморщилась, глядя на свежие воспаленные следы укусов и вздувшиеся порезы от верёвок.

– Я думаю, ты просто устала, Сонья, – негромко пробормотала она, отводя взгляд в сторону. – Завтра можешь остаться в храме. Здесь хватит для тебя работы.

Кивнув, я, прищурившись, взглянула на Маруку. Да, издевалась, каюсь. Тощая явно была недовольна таким решением Верховной. Ее аж трясло.

– Лютую нужно высечь! – прошипела она, так и не дождавшись оглашения наказания.

– Нет, – старая карга отрицательно покачала головой. – Эта послушница привезла хороший улов, она измучена туманом и устала. Порки не будет, – развернувшись ко мне, Верховная снисходительным жестом указала на храм. – Иди помогай готовить ужин, дочь моя.

И всё.

Обойдя важную старуху, что снизошла до сострадания ко мне, о котором, к слову, никто и не просил, я улыбнулась Маруке и Тларе, да так, что они разглядели мои клыки. Ничего, представится мне возможность, я уничтожу их всех.

Моё сознание немного путалось.

На пару мгновений мне показалось, что я вижу белую тень Клэти: призрачная девушка, зависнув над окном в свою комнату, протянула мне руки и тут же исчезла, растворившись в легком тумане.

«Схожу с ума» – догадалась я, но это ничуть не тронуло мою душу.

Войдя в храм, расправила мокрый подол платья и неспешно побрела к кухне. Запах оттуда шел довольно мерзкий. Похоже, опять проворонили котелок с кипящими водорослями, и пошла шапкой бурая пена, попадая в огонь. Оттуда и вонь такая.

Войдя на кухню, заметила разводы на печи. Темные, корочкой. Присев на лавку рядом со Светлой, кивнула на грязный котелок.

«Прозевали?»

Она тяжело вздохнула и бросила на пол грязную линялую тряпку, расписываясь в своей беспомощности. Да, это за раз не ототрешь.

В комнате находились ещё две молодые женщины, обе рождённые в этих стенах. Послушницы явно видели в окно, что произошло у лодок, и оттого довольно улыбались, косясь на меня.

«Молодец» – черкнула повариха угольком на столе и тут же стёрла.

«Я видела Клэти» – немного подумав, написала я и обвела присутствующих женщин взглядом.

Кнеша, что была на пару лет меня старше, неопределенно кивнула и проговорила губами: «Я тоже».

Мы обучались с ней в одно время, поэтому я понимала ее очень хорошо.

«Многие её видят» – Светла подождала, пока мы прочитаем надпись, и тщательно стерла ее.

«Почему?» – тут же возникло на дощечке Кнеши.

Мне тоже было интересно это знать.

«Потому что каждая из нас – маг жизни» – прочитав эти слова, я удивленно вскинула брови и недоверчиво покосилась на нашу повариху. Она немного подумала и приписала: «Кто-то слаб, кто-то силен, как Сонья, но в нас свет, поэтому чистые души и тянутся к нам».

Почувствовав горечь, я посмотрела на остальных, Кнеша украдкой утирала слезы.

Снова тяжело вздохнув, Светла поднялась, в этот же момент двери распахнулись. Юные послушницы затащили мой улов, прогибаясь под тяжестью рыбины.

Сморщив носики, девчушки поспешили на выход. Только серые подолы в проеме взметнулись. Еще бы им не улизнуть отсюда, запах такой.

Следующий час мы потрошили рыбу, срезали с костей мясо, сдирали шкуру. Сметали с полов и частично стен чешую, что летела во все стороны.

Каждая женщина думала о своем.

Поужинав в общей столовой, я вернулась на кухню. Светла поставила передо мной разнос с тремя тарелками. В мутном бульоне плавали толстые плавники и мелко порубленные вываренные водоросли. Воду пленным разносили отдельно.

«Почему я?»

«Не нравится мне тот в дальней комнате» – написала повариха.

«Что с ним?» – не поняла я.

«Сама не пойму, но девочек не пущу. А ты и с мертвым справишься».

Покосившись на грязную печь, я быстренько подхватила разнос. Уж лучше накормить мужчин, чем тереть это. С этими мыслями я неспешно поднялась на второй ярус.

Похоже, все пленники спали.

Открыв решетку, я оставила тарелку в первой комнатке, затем во второй – Счастливчику, и тихо подошла к третьим дверям. Открыла и вошла.

И чем этот бедолага Светле не нравится?

Первое время постоялец этой камеры вел себя агрессивно, а теперь, казалось, и вовсе не дышит. Отвернувшись к стене, мужчина крепко спал. Длинные сальные волосы свисали с матраса.

– Отойди от него немедленно! – раздался бас за спиной.

Сделав несколько шагов назад, я схватила разнос и вылетела из камеры. Только закрыв дверь, вдруг поняла, что не обязана была подчиняться. Развернувшись, возмущенно уставилась на северянина. Он стоял у решетки и прожигал меня взглядом серо-голубых холодных глаз.

– Никогда не заходи к нему? – его голос сделался мягче.

«Почему?» – беззвучно спросила я, но тут же сообразив, что он, скорее всего, меня не понимает, поставила на пол последнюю тарелку с дурно пахнущим содержимым и полезла в карман за угольком.

– Не надо, – остановил он меня резко, – просто медленнее проговаривай слова. А к нему ни на шаг. Заражен он.

Пожав плечами, я оставила уголек в покое и, открыв нишу в решетке над полом, продвинула туда тарелку.

– Почему же ты не открываешь мою дверь? – раздалось надо мной.

Я снова пожала плечам, сама себя не понимая.

– Сегодня ты вернулась очень испуганной. Я видел, как она ударила тебя. Ты тряслась и казалась загнанной в угол. Тобою руководит страх?

«Нет» – возразила я, резко подняв голову.

– Да, – уголок его губ приподнялся. –