— Для начала им тоже будет трудно обнаружить нас. И знай: невнимательный разведчик — мертвый разведчик. Наши разведчики это знают. Они хорошо смотрят вперед.

— Ты прав, — нехотя согласился кельт.

Армия кочевников казалась в несколько раз больше, чем была на самом деле, благодаря запасным лошадям, привязанным позади лошади каждого воина. Грохот тысяч копыт, ударяющихся о сырую землю, напомнил Виридовиксу вечный гул моря.

— По крайней мере, это не заставляет меня плеваться завтраком, — весело сказал он. Виридовиксу вспоминались шутки Арига насчет того, что укачать может и на лошади. Кельт был рад, что это оказалось лишь шуткой.

Хотя Виридовикс так и не преодолел отвращения к сырому вяленому мясу, которое хаморы брали с собой в поход, он с удовольствием закусывал овечьим сыром и лепешками, запивая их кумысом. Ему только не хватало сладкого — вина, фруктов или ягод. Когда Рамбехишт дал ему медовых сот, наполненных до краев пахучим медом, и кельт снова ощутил на губах вкус полевого клевера, он понял: теперь он действительно обрел счастье в своей новой жизни.

— Красивая девчонка, добрая драка и немного меда, когда ужасно захотелось сладенького, — произнес Виридовикс, не обращаясь ни к кому в отдельности, — да разве можно ждать от жизни большего?

Разбив лагерь на ночь, хаморы ходили от костра к костру: обменивались новостями, рассказывали друг другу разные истории, играли в кости. В ходу у кочевников была самая пестрая коллекция монет, какую только можно вообразить. Иные оказались настолько стертыми, что Виридовикс не мог даже определить, где они отчеканены: в Видессе или в Йезде. Из рук в руки переходили также серебряные квадратики с изображениями драконов или топоров. Таких галл еще не видывал.

— Халуг, — пояснил кочевник.

Галл выиграл несколько золотых и одну из квадратных монеток “халуг” — халогаев. Эту он припрятал за пазуху: пусть принесет удачу.

Следующий день похода мало отличался от предыдущего. Степь казалась бесконечной, а люди Таргитая — последними живыми существами на всем ее безмерном пространстве. Но когда в лагере снова запылали вечерние костры, им словно бы ответили далекие отблески над северным горизонтом.

Воины стали проверять доспехи и оружие. Тут и там было видно, как кочевник застегивает пояс, подтягивает подпругу, оттачивает наконечники стрел. Кое-кто завязал поединки, готовясь к настоящему бою.

* * *

Виридовикс проснулся на рассвете, дрожа от холода. В Галлии деревья бы уже оделись багрецом и золотом, но в степи лишь один цвет указывал на перемену времен года — цвет травы. Некогда зеленое море стало теперь желто-серым.

— Тут так мрачно. Нет этой степи конца-краю, — пробормотал Виридовикс с набитым ртом — он жевал брынзу.

Один из хаморов подшучивал над стариками — те оставались в лагере сторожить запасных коней.

— Если сами не справитесь, — не выдержал старик, — гоните этих ублюдков сюда. Уж мы-то им покажем, на что способны!

Клан за кланом кочевники седлали лошадей и выступали. Повернув на север, они построились в подобие боевого порядка. Отряд Таргитая удерживал правое крыло. Наблюдая за построением, Виридовикс душевно страдал: слишком велики прорехи между кланами, слишком оторваны фланги от центра. Его утешало лишь то, что у бандитов Варатеша, вероятно, порядка не больше.

Как черные точки на фоне свинцового неба, появились перед ними всадники. Гул прошел по рядам воинов. Кочевники накладывали стрелы на тетивы, обнажали сабли.

Люди Варатеша приближались со скоростью, которую Виридовикс, привыкший к пешим сражениям, находил — мягко говоря — неприятной. Кельт взмахнул своим длинным мечом и оглушительно взвыл. То был кельтский боевой клич. На друзей он произвел ошеломляющее впечатление; как восприняли это враги, сказать было трудно.

Стрелы уже пронзали пространство между армиями. Двое кочевников, вырвавшись вперед, схватились на саблях. Когда бандит свалился с седла, из глоток воинов Таргитая вырвался дружный одобрительный вопль.

И тут радостный крик одобрения застрял у Виридовикса в горле. Он заметил в центре вражеского отряда знакомую фигуру в белоснежных одеяниях. Авшар! Рослый, на огромном черном жеребце, который чуть ли не вполовину выше низкорослых степных лошадок…

— Что ж, ты все-таки решил не оставаться в стороне, проклятый колдун, — прошептал Виридовикс. — Хотел бы я, чтобы ты не вмешивался!

Кельт подумал, что отряд Таргитая превосходит по численности банду Варатеша. Но кто знает, скольких воинов стоит один Авшар?

Однако для раздумий времени уже не оставалось. Армии сближались, осыпая друг друга тучами стрел. Виридовикс знал, что на большом расстоянии он, вооруженный только мечом, бесполезен, и поэтому пока что просто наблюдал за боем, закрываясь маленьким круглым щитом. Смертоносный ритм битвы привлекал какой-то жуткой, нечеловеческой красотой: правая рука тянется за плечо, чтобы взять из колчана стрелу, положить ее на тетиву; свирепый взгляд на цель; выстрел — и вновь рука тянется за плечо… Время от времени плавный ритм движений обрывался: проклятие, стон или вздох — и человек падает с коня… Всадник пытается соскочить с раненой лошади прежде, чем она успеет подмять его под себя…

* * *

Варатеш изумленно наблюдал за тем, как Авшар натягивает свой огромный черный лук. Лук этот был сделан по тому же образцу, что и двойные изогнутые луки, какие имелись у каждого кочевника. Но даже самый сильный из хаморов не смог бы согнуть лук Авшара. Однако князь-колдун натягивал его с такой же легкостью, с какой Варатеш обращался бы с детским оружием.

Авшар не кричал в знак торжества, когда его стрела поражала цель. Он даже не кивал. Просто спокойно избирал следующую жертву. В этом холодном, расчетливом искусстве таилось что-то чудовищное.

Стрела свистнула у самой щеки Варатеша. Бандит пригнулся к шее лошади — это было бы, конечно, бесполезно, будь стрела нацелена точно. Варатеш пустил стрелу в ответ. Враг свалился с коня. Интересно, не тот ли самый лучник, что пытался убить его?

— Нет, — молвил Авшар, прочитав его мысли. В голосе князя-колдуна звучала презрительная насмешка. — Какая разница? Он тоже был бы счастлив убить тебя.

Авшар сказал правду. Но даже слова правды, исходившие от Авшара, оставляли горький привкус.

Колдун неспешно обводил глазами вражеские ряды в поисках новой цели. Затем бросил черного жеребца влево, сжал его бока коленями, натянул тетиву черного лука до уха… но когда Авшар уже спускал стрелу, Варатеш неожиданно ударил его по запястью. Стрела ушла в воздух. Казалось, князь-колдун вырос в седле. Словно разгневанное божество, он пронзил Варатеша яростным взором.

— С кем это ты вздумал играть, дурак? — прошипел он. Этот хриплый шепот был страшнее гневного крика.

Вождь бандитов дрогнул, но даже и сейчас старая ненависть помогла ему выстоять.