— Ты должен убить Хуртадо! — кричит Ибанес, когда индеец уходит, после чего нажимает кнопку тревоги.

В последовавшей суматохе один из наемных охранников ранит другого; к счастью, рана не тяжелая.

Индейца никто не видел, и охранники между собой поговаривают, что старому пердуну все померещилось. А Ибанес уже связывается по телефону со своей дочерней компанией в Кайли.

В то время как Паз превращался в божество, Хуртадо находился в захудалом отеле в Северном Майами. Услышав, что Ибанес отошел от участия в проекте Паксто, он вызвал в свой номер El Silencio.

— Смотри, ты мне не верил, так вот тебе доказательство. Теперь ясно, что за всем случившимся стояла эта свинья Ибанес.

— Вы уверены? С первой партией груза у него все прошло хорошо. Товар был доставлен в Майами без проблем.

— Ага, это чтобы выманить меня из-под охраны. Он оказался хитрецом, хитрее, чем я думал. Старый кубинский ловкач… ладно, это хороший урок, Рамон: никогда не позволяй себе недооценивать своих врагов, а особенно если они твои друзья.

El Silencio смотрел, как его наниматель нервно расхаживает взад-вперед перед орущим на полную громкость телевизором. Маловероятно, чтобы кто-нибудь знал, что они находились именно в этой дерьмовой дыре, но Хуртадо имел обыкновение включать телевизор всегда, когда собирался сказать что-то вслух. Босс выглядел не лучшим образом.

«Слишком уж давно Хуртадо не приходилось ни от кого бегать, — подумал El Silencio. — И еще дольше не приходилось никого бояться».

Но известия об арестах и потере троих своих людей основательно его всполошили. Он спрашивал о том, куда запропастился Мартинес, будто у него здесь, как дома, имелись источники оперативной информации. Кто знает, куда мог задеваться cabron? Ясно, он исчез после того, как двое бойцов были убиты, а девчонка исчезла, и этого было достаточно, чтобы Хуртадо совсем вышел из себя — от Хуртадо люди просто так не уходили. Его аж передергивало от злости.

— А нам известно, где находится внучка Ибанеса?

— Да, кто-то позвонил и сказал, что она прячется в усадьбе с рыбным прудом, где жила другая девчонка.

— Отправляйся туда. Схвати ее. Отрежь ей сиську и отправь Ибанесу. А всех остальных, кого найдешь в этой долбаной хибаре, прикончи. Всех до единого.

El Silencio не шелохнулся. Хуртадо воззрился на него.

— В чем дело?

— Да в том, босс, что, возможно, это не самая удачная идея. Одно дело — дома, какие проблемы? Но мы не дома, и кое-что из происходящего здесь мне не нравится. Ну не нравится мне, когда я не понимаю, с чем буду иметь дело.

— С индейцами. За этим стоит Ибанес и кто-то, с кем он спутался, — Эквистос, или Пастранцы, или кто-то из Медельина. Они наняли шайку индейцев. Задача проста: мы схватим девчонку, и он выдаст нам этих долбаных индейцев. Это то, что должно быть сделано в первую очередь, а уж каким образом — твое дело.

— Не знаю, босс. Думаю, тут есть что-то еще…

— Рамон, ты опять «думаешь»! — резко бросил Хуртадо. — Кончай думать и делай, что тебе сказано.

El Silencio покинул комнату, не сказав больше ни слова. Проработав на Хуртадо почти двадцать лет, он был самодостаточен, как тостер, но не мог отделаться от чувства, будто впервые сталкивается с тем, что может оказаться ему не по зубам. Они ведь не дома, где не могло быть никаких проблем с полицией. Там у них имелись и собственные вооруженные формирования, и прикормленная полиция, ну а если на сцене появлялся кто-то, кого невозможно было купить, его можно было убить. Но здесь, в Америке, дело обстояло иначе. Кроме того, Хуртадо упрямо верил в то, что за этим делом стоит конкурирующая колумбийская банда, использовавшая Ибанеса как инструмент, а индейцев — в качестве бойцов. Е1 Silencio считал это маловероятным, ведь он, будучи сам на четверть индейцем, знал о них намного больше, чем Хуртадо.

От своей бабушки он слышал истории о том, что умеют выделывать эти индейцы с плато, и, пусть он не был слишком суеверным человеком, кровавая резня в гараже заставила его задуматься. El Silencio знал толк в ранах и увечьях и по их характеру видел, что двое вооруженных людей были разорваны не человеческими руками. Не отличался склонностью к суевериям и Руденио Мартинес, бывший (теперь уж точно «бывший») самый опасный и сведущий босс наемников Хуртадо, и уж если такое произошло с ним, значит, ему явно пришлось столкнуться не просто с кучкой индейцев.

El Silencio прошел по тускло освещенному коридору, где смешивались запахи хлорки из бассейна и жаркого из кофейни, и вошел в комнату. Там находились все имевшиеся у него в наличии силы, шесть человек. При его появлении они оторвали глаза от карт, телевизора или журналов. Он знал их не слишком хорошо, ибо они не являлись его постоянной командой, не говоря уж о том, что ему вообще было не по вкусу работать в команде. Он предпочитал действовать в одиночку, и вся эта история не больно-то ему нравилась.

Все они таращились на него. Кто-то приглушил звук телевизора, и это обратило на себя внимание El Silencio: то ли этот человек считал, что мог действовать независимо, то ли был встревожен немного больше остальных? А может быть, его просто не волновало, что там передают? Парня звали… Очоа, или что-то в этом роде: ветеран военизированных формирований, создававшихся латифундистами в противовес повстанцам-марксистам. Крепкого сложения, бритый наголо мужчина со шрамом под глазом. El Silencio помахал ему рукой. «Делегировать» — это было одно из любимых слов Хуртадо. Делегировать, и еще «нести ответственность». Проблем с этим у El Silencio не возникало никогда, и прежде всего он собирался узнать о нем побольше. С этой целью он пригласил Очоа к себе в комнату для собеседования.

В то время как Паз становился божеством, Джели Варгос пряталась в доме Руперта Зингера. Молодая женщина появилась поздно ночью, с одной лишь сменой одежды в рюкзаке за спиной, сбежав из дедовского дома в суматохе, последовавшей за арестом людей Хуртадо. Кукси принял ее доброжелательно, первым делом дал ей выпить и принялся ненавязчиво расспрашивать.

— А сам Хуртадо не был арестован?

— Нет, он и не бывал там, кроме одного случая. Мой дедушка был от него в ужасе. Но он всегда останавливался в каком-то отеле. При нем был один парень, который передавал его распоряжения… его боялись даже отпетые головорезы, но это не помешало копам взять и его. Ну а когда я услышала, что они оказались на воле, пустилась в бега. Чувствую себя последней трусихой. Как вы думаете, что они сделают с моим дедушкой?

— Я думаю, ничего, — ответил Кукси. — Он — их прикрытие и нужен им целым и невредимым, чтобы операция в Паксто продолжалась. Я полагаю, не они главная угроза для мистера Ибанеса. Но если он не прекратит вырубать дождевые леса, боюсь… с ним может случиться то же, что уже случилось с его партнерами.

Когда до Джели дошло, что он имеет в виду, она ударилась в истерику. Кукси обнял ее, рассеянно поглаживая по спине. В войне не по правилам, которую он умел вести, было время, когда следовало действовать активно, и время, когда надлежало затаиться и ждать. Сейчас было время ожидания.