Высказался на эту же тему и бывший командир «Сторожевого» капитан 1-го ранга A.B. Потульный: «По общему мнению офицеров, этот недуг боязливого нейтралитета стал одолевать наши Вооруженные Силы еще со времен Хрущева. Тогда же была сделана попытка дегероизации армии, попытка лишить воинское дело его героической компоненты... впервые попытались перевести офицеров в разряд прочего чиновничества, сделать из них Акакиев Акакиевичей в шинелях. С тех же пор в армии ведет начало и еще одно явление — фальшивое “генеральское солдатолюбие”. В сталинской или царской армии в случае неповиновения офицер не церемонился, располагая всем арсеналом увещевательных средств — от задушевного слова до офицерского нагана в боевых условиях... Нормой стала такая картина: является с берега вдрызг пьяный матрос и куражится над своим лейтенантом во всю ширь своей “моряцкой” души. Может даже промеж глаз заехать. Но не дай Бог, если лейтенант врежет ему в ответ по зубам. В этом случае именно офицеру обеспечен трибунал...»

После событий со «Сторожевым» была уволена в запас вся дежурная оперативная служба рижской бригады, стоявшая в ночь с 8 на 9 ноября.

Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «Помню, что на “Сторожевом” был очень толковый старший помощник командира капитан-лейтенант Новожилов, который в момент мятежа на корабле отсутствовал. Впоследствии он мне говорил: “Если бы я был тогда на корабле, ничего бы не случилось”. Зная его, я верю, что он бы так и сделал». К сожалению, несмотря на то что старшего помощника не было в день мятежа на борту корабля, его служебная карьера также была, благодаря Саблину, навсегда испорчена.

Что касается командира БЧ-5 капитан-лейтенанта Иванова, (который, как мы знаем, отсутствовал в момент мятежа на борту «Сторожевого»), то он все равно был разжалован до старшего лейтенанта и отправлен служить в тыл Лиепайской ВМБ. История с механиком не красит тогдашнее флотское руководство, испортившего службу и жизнь совершенно невиновному человеку.

Что касается старшего лейтенанта Фирсова, то его дальнейшая судьба мне неизвестна. По рассказам ветеранов Балтийского флота, за свой подвиг на «Сторожевом» он был награжден именными часами командующим БФ, а затем успешно служил на других кораблях.

Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «Честно говоря, я ожидал, что меня снимут с должности командира дивизии. Но меня не тронули. Думаю, что за меня заступился Горшков, т.к. я был всего ничего в должности. Но в ЦК меня запомнили. Когда в следующем году командующий флотом вице-адмирал Косов подписал мне представление на звание контр-адмирала, которое затем подписал и Главком, то в ЦК его завернули. Так повторилось на второй год и на третий. Так я три года и командовал огромной дивизией, будучи капитаном 1-го ранга. А потом в один из дней мне позвонил Главком: “Слушайте, Селиванов, у меня есть для Вас должность начальника штаба оперативной эскадры в Средиземном море. Пойдете?” Конечно же я ответил согласием. А вскоре после перевода на Средиземное море я стал контр-адмиралом. Скорее всего, в ЦК какой-то аппаратчик негативно реагировал не на фамилию “Селиванов”, а на упоминание 12-й дивизии. Когда же моя фамилия появилась в представлении от 5-й оперативной эскадры, то никаких возражений не последовало. Думаю, что все это прекрасно знал Горшков и, веря в меня, как в моряка, сделал такой ход. Впоследствии я много раз общался с Сергеем Георгиевичем, много раз Главком ходил со мной и в море. Но никогда больше он не вспоминал историю со “Сторожевым”, которая, я думаю, была ему, как и всем нам, очень неприятна».

Из воспоминаний однокашника Саблина по военнополитической академии контр-адмирала в отставке Э.М. Чухраева: «Когда произошел мятеж на “Сторожевом” и я узнал, что его возглавил именно Валера, то испытал состояние шока. И тогда, и сегодня я крайне негативно отношусь к тому, что он сделал. Саблин использовал свое служебное положение и сложившуюся ситуацию, а также использовал экипаж корабля для достижения своих личных целей. Фактически он сделал экипаж корабля заложниками своих амбиций, ведь они вовсе не разделяли его мыслей и были привлечены к участию в мятеже в самый последний момент, не понимая толком, что происходит. Если бы Саблин был простым лейтенантом и подбил экипаж на какое-то выступление — это одно. Но когда он, будучи заместителем командира корабля, использовал свое служебное положение, использовал сотни людей, наплевав на их дальнейшие судьбы, — это совсем другое. Если уж был несогласным с чем-то, то надо было увольняться и протестовать, идти в диссиденты. Это нормальная позиция не согласного с чем-то человека. Кстати, диссидентов тогда было в СССР уже немало. Но Валера поступил иначе, он поступил как преступник. И я глубоко сожалею, что он натворил столько бед, испортил столько судеб».

Рассказывает вице-адмирал А.И. Корниенко: «Мне меньше всего хочется вступать в публичную полемику с теми, кто восторгается поступком Саблина. На это есть свои причины. Не хочется ворошить прошлое. Оно не забыто теми пострадавшими командирами, политработниками, которым на долгие годы был приостановлен путь роста и перспективы службы... Тень “Сторожевого” преследовала их многие годы. Не хочется тревожить память тех людей, обманутых Саблиным, с плеч которых сорвали погоны, уволенных с флота. Не хочется сыпать соль на раны тех, кто не знал, что творится на корабле, и просто выполнял команды старшего. Свидетелей тех событий становится все меньше, а публикаций на эту тему, порой сильно искаженных, все больше. Не все их выдержали. Ушли из жизни бывший командир корабля капитан 2-го ранга Потульный, многие очевидцы. По различным причинам...»

Из архивной справки: «Потульный Анатолий Васильевич, 1936 г.р., уроженец села Ухта Карельской АССР, с февраля 1973 г. командир корабля БПК-500 “Сторожевой”, капитан 2-го ранга. Вечером 8 ноября был обманным путем “заманен” Саблиным в помещение 2-го поста, где был изолирован. Предпринял несколько попыток освободиться (пытался вскрыть и “отжать” люки), но они не увенчались успехом, т.к. люк 2-го поста находился под охраной матроса Шейна. Попытка старшины 1-й статьи Копылова и матроса Набиева освободить капитана не удалась. Примерно в 10.30 9 ноября был освобожден матросом Лыковым и другими. Поднялся на палубу и оттуда проследовал в арсенал, где получил пистолет. Поднявшись на мостик, обнаружил там рулевого и Саблина, которому выстрелил в ноги. После чего Саблин был взят под арест, а командование кораблем было вновь принято Потульным».

Вспоминает адмирал Валентин Егорович Селиванов: «Уже после всех событий я спрашивал Потульного:

— Толя, чего же ты его ранил, палил бы сразу в лоб, чтобы наверняка.

Он отвечает:

— Знаешь, я не смог, ведь все-таки он мой замполит!

Даже в столь непростых обстоятельствах Потульный проявил себя достойно.

Что касается Потульного, то никаким “графом”, как его пытается представить нынешняя пресса, он не был. Анатолий был ленинградцем из обычной рабочей семьи. Мы с ребятами бывали у него в гостях. Жили они бедно, но его мама всегда угощала нас жареной картошкой с огурцами, а иногда и котлетой. Все, что сейчас наговаривают о неких барских замашках Потульного — откровенная ложь. И человек, и командир он был отличный. После проведенного расследования Потульного разжаловали на одну степень до капитана 3-го ранга и отправили служить заместителем начальника какой-то береговой базы в Таллин. Через год-два за отличную службу он был восстановлен в звании. Потом назначен на вышестоящую должность и стал капитаном 1-го ранга, но служил в дальнейшем уже только на берегу. После выхода на пенсию жил в Ленинграде. Года два назад наши однокашники сообщили мне, что Анатолий умер. Думаю, то, что он пережил на “Сторожевом”, не прошло бесследно и ускорило уход из жизни Потульного».