— Они не дают мне возможности украсть.

Хлебников немедленно узнал воровку, ахнул:

— Сонька?

— Баронесса Софья Буксгевден, — рассмеялась воровка.

— Как? Какими путями? — Хозяин магазина все не мог прийти в себя. — Вас же сослали?!

— Ссылка на время прервана.

— Вы желали что-нибудь приобрести?

Вопрос господина Хлебникова совсем развеселил Соньку.

— Я желала что-нибудь украсть.

— Не удалось?

— К сожалению, нет.

Хлебников приказал ничего не понимающему продавцу:

— Верни изделия на место.

Тот начал собирать украшения, растерянно обратился к хозяину:

— Здесь не хватает кольца. Госпожа также выбрала его.

Хлебников внимательно посмотрел в глаза Соньке:

— Вы?

Она с улыбкой отрицательно повела головой.

— Как вы можете? Конечно не я.

— Положи изделия на место и не задавай ненужных вопросов, — велел продавцу хозяин, почти душевно спросил: — Вы что-то хотели от меня?

— Ничего. — Сонька продолжала улыбаться. — Кроме одного. Помните, на суде вы пожалели, что больше не встретимся? Но вот встретились же. Пути Господни неисповедимы.

Сонька мило раскланялась с хозяином магазина, набросила на лицо вуаль и беззаботно покинула помещение.

Охранник открыл перед дамой дверь, она бегло огляделась, направилась к поджидающему ее маленькому фаэтону.

В этот момент из соседних парадных почти одновременно вышли два господина в светлых костюмах, быстро двинулись вдогонку:

— Мадам Сонька… Полиция!

* * *

Было безумно жарко. На набережной Карантинного мола собралась едва ли не тысячная толпа. Все ждали, когда арестантов поведут на корабль. Привычные к южной жаре одесситы расположились по всей набережной, прикрываясь от солнца кто зонтом, кто газетой. В руках некоторых были морские бинокли. Они наставляли их то на Карантинную площадь, то на людей на палубе, то на надзирателей. Все хотели хотя бы издали взглянуть на знаменитую Соньку Золотую Ручку.

Корабль «Ярославль» являлся плавучей тюрьмой. Он представлял собой громоздкое сооружение, на двух палубах которого пугающе покоились большие клетки для узников. На верхней палубе был оборудован специальный уголок для официальных лиц города, которые также пожелали узреть знаменитую воровку. И теперь в креслах под зонтами от солнца сидели самые важные персоны города — градоначальник с супругой, его первый заместитель, главный полицейский и еще несколько крупных чиновников.

Вдоль лестницы, ведущей к кораблю, плотной шеренгой стояли полицейские. За их широкими спинами нервничали газетные репортеры и фотографы.

Несчастных пока еще не привезли, поэтому толпа выжидающе бурлила, нетерпеливо поглядывая на выжженную солнцем площадь, где вот-вот должны были появиться повозки с заключенными.

Наконец кто-то крикнул:

— Везут!

Действительно, на площадь один за другим выкатились около двух десятков экипажей в сопровождении конной полиции, и из емких арестантских повозок стали выгружать прибывших, как мужчин, так и женщин. Заключенных прибыло не менее двухсот человек.

Люди в толпе громко переговаривались, тянули шеи, желая различить наконец ту самую Соньку в числе прочих узниц.

— Вон она! — раздавались с разных сторон возгласы. — Черненькая! В платочке!

— Да не в платочке, идиот! Она платочка никогда не носила! Видишь, высокая, статная!

Сонька находилась в самой толчее направляющихся к «Ярославлю», и никакого желания выделяться из толпы у нее не было. Одета она была в то самое платье, в котором ее задержали возле магазина Хлебникова. Платье пообтрепалось от стирки без хорошего мыла, подсело, но тем не менее на сильно похудевшей Сонькиной фигуре казалось великоватым.

Сонька услышала, как одна из женщин-узниц заметила:

— Ради чего это такая толпа собралась?

— Наверно, родственники, — предположила вторая.

— Не родственники, — отозвалась третья. — Говорят, меж нами есть Сонька Золотая Ручка! Хотят на нее поглазеть.

— А какая она из себя?

— А кто разберет? Слыхала, сзади где-то… Нафуфыренная пани.

Сонька усмехнулась, чуть не упала, оступившись на лестнице, и стала тяжело подниматься.

А толпа сходила с ума от того, что не могла понять, какая же из арестанток Сонька. Кто-то заорал безумным голосом:

— Сонька! Помаши! Хотим видеть тебя! Сонька, подними руки!

Народ тут же подхватил призыв мужика, и собравшиеся принялись громко скандировать:

— Сонька! Сонька!

Трап был длинный и раскачивался от шагов арестантов. Подниматься Соньке было тяжело, время от времени приходилось останавливаться, чтобы передохнуть, а сзади напирали подгоняемые конвоирами другие узники. До ее слуха доносился отчаянный вопль толпы:

— Сонька! Покажись! Сонька! Покажись!

За спинами полицейских бегали фотографы и репортеры:

— Сонька! Сонька!

Сонька остановилась, мгновение подумала и вдруг высоко подняла обе руки. Толпа не сразу среагировала на этот жест, а когда увидела тоненькую худую женщину с поднятыми руками, взревела.

Полиция отталкивала рвущихся к трапу репортеров, фотографы пытались поймать лицо знаменитой воровки, орали:

— Оглянись! Сонька, оглянись!

Сонька продолжала подниматься по трапу и рук больше не опускала. Толпа на моле безумствовала.

* * *

Верхняя палуба корабля предназначалась для женщин.

Конвоиры стали быстро расталкивать узниц по клеткам, матерясь и скользя по надраенной палубе. Соньку в числе прочих также направили в подобную клетку, но тут к ней пробрался полицейский чин, вытащил из толчеи.

— Сонька?

Она вопросительно смотрела на него.

— Ступай за мной, с тобой желают поговорить господин градоначальник.

Воровка послушно двинулась за ним.

* * *

Градоначальник был довольно моложав, хотя и тяжел телом. При виде идущей к нему в сопровождении полицейского худой невзрачной женщины сказал супруге:

— Если это Золотая Ручка, то я турецкий султан.

Супруга одобряюще засмеялась.

Сонька остановилась перед городской знатью, быстро сориентировалась, поняла, кто из них и есть градоначальник. Обратила внимание на толстую золотую цепь от часов, свисающую из кармашка брюк.

Супруга тоже была украшена, как новогодняя елка, и в ее глазах читался интерес и некоторое разочарование.