Его очень рано начали водить в театр. Он видел много опер, оперетт, драматических спектаклей прежде, чем оказался на балете. Это было в Театре Елисейских Полей, где выступал «Балет Монте-Карло». В тот вечер показывали балеты Михаила Фокина: «Шопениану», «Испытание любви» и «Шехерезаду». Мальчик был в таком восхищении, что, выходя из театра, сказал: «Хочу быть танцовщиком». Ему было почти двенадцать лет, и он принял решение.

Отец будущего артиста был человек удивительно образованный, писал картины, сочинял стихи, дружил с Пикассо, который приходил в дом Гутманов на воскресные обеды. Когда сын надоел просьбами отдать в балетную школу при парижской Опере, отец предложил ему проучиться там год, и если педагоги не обнаружат в ученике настоящего таланта, – уйти. Сын согласился и через год стал в классе лучшим учеником. Его одноклассником был будущий хореограф Ролан Пети.

Впереди было прекрасное будущее, но началась Вторая мировая война. Немцы оккупировали Париж. Жан с другом Роланом уехали из Парижа на юг Франции, где у его родителей было небольшое имение. Оба очень беспокоились, что от вынужденного безделья потеряют форму. В результате Бабиле оказался в труппе Марики Безобразовой в Канне, там много танцевал и приобрел немалый опыт. А потом он, понадеявшись на свою счастливую судьбу, вернулся в оккупированный Париж. Его взяли в балетную труппу Оперы, и он ездил с ней даже на гастроли в Испанию. Ради безопасности пришлось взять псевдоним «Бабиле» – это была девичья фамилия матери. Вернулся – и чудом спасся от газовой камеры и каторжных работ, куда отправляли евреев. Полицейский уже взял его паспорт, прочитал фамилию Гутман, но ему помешала паника, во время которой артисту удалось скрыться. Бабиле прятался в бистро, принадлежавшем отцу Ролана Пети, а потом взял и ушел в Сопротивление.

Быть партизаном ему понравилось – он жил в лесу, был в передовом отряде. А когда все кончилось, партизан поместили в казармы. Дисциплина очень быстро надоела Бабиле – он терпеть не мог подниматься по сигналу трубы. Он вышел на шоссе и стал голосовать. Никто не останавливался, Бабиле вытащил пистолет, направил на один переполненный «ситроен» и сказал: «Мне надо в Париж». До Парижа он доехал на крыле автомобиля.

Бабиле стал танцовщиком в Балете Елисейских Полей и решил попробовать себя в качестве хореографа – он влюбился в «Психею» Сезара Франка, мелодии обретали в его фантазии какие-то пластические очертания. В свободное время он репетировал с несколькими танцовщиками. Через пару недель директор театра зашел в зал и сказал: «Это уже готовый балет, мы его покажем на сцене». Но где декорации, костюмы, название? Директор посоветовал позвонить Кокто – тот был мастером на все руки, художником, поэтом, драматургом. И действительно – с его легкой руки появились и декорации, и костюмы, и даже название – «Амур и его любовь».

Тогда Балетом Елисейских Полей руководил Борис Кохно, бывший секретарь Сергея Дягилева и друг Жана Кокто. Он пригласил в гости Кокто и Бабиле. Поэт сказал: «У многих танцовщиков были свои «фирменные» балеты. У Нижинского, например, «Призрак розы», я же подарю тебе твой балет, ты этого заслуживаешь». Так началась работа над балетом «Юноша и смерть», который сделал Бабиле знаменитым – танцовщик в двадцать три года стал кумиром послевоенной Франции.

Сперва Кокто и Пети хотели поставить этот балет без музыки – начать с хореографии, выстроить действие, а потом подобрать музыку. Дошло до генеральной репетиции – а ничего подходящего не нашли. Буквально в последнюю минуту дирижер отыскал совпадающую по времени «Пассакалью» Баха. И оказалось – она словно нарочно создана для этого балета, и даже жесты попадали на самые сильные доли тактов. Под эту музыку и разворачивалась история молодого художника, который ждет девушку, мучается оттого, что она опаздывает, а потом понимает, что его возлюбленная – это смерть, и погибает в парижской мансарде.

Роль Юноши Бабиле исполнял двадцать лет. А когда другие артисты, в том числе Рудольф Нуриев и Михаил Барышников, просили разучить с ними эту партию, – всегда отказывал. Не из эгоизма, просто считал, что они не подходят к этой роли.

Он был артист с характером, мог поспорить с хореографом, мог его передразнить, он никогда не танцевал то, что ему не хотелось танцевать. Даже в парижской Опере он пробыл всего полгода из-за конфликта – вроде бы Серж Лифарь, который тогда был руководителем Оперы, дал ему партию Альберта в «Жизели», но сделал все, чтобы Бабиле на премьере провалился. Балетмейстеры не учитывали жизненной позиции Бабиле: он занимался балетом не ради карьеры, а для собственного удовольствия. Ему нравилось волнение перед выходом на сцену, нравилось делать то, чего никто раньше не делал. Он танцевал сложную партию Голубой птицы в «Спящей красавице» и умудрился сделать ее еще сложнее – ввел в танец бризе с двойной заноской. И когда танец становился для него рабочей рутиной – он мог все бросить и уехать в Лаос, чтобы курить там опиум, потому что в жизни все надо попробовать. Через несколько месяцев путешествий он возвращался в Париж и опять выходил на сцену. Его счастье, что балетмейстеры знали ему цену и постоянно приглашали в свои проекты.

Жан Бабиле в балете «Тиль Уленшпигель»

В начале шестидесятых Бабиле вообще устроил себе семилетние каникулы, из которых его вывел хореограф Жозеф Лаззини, уговорив танцевать в «Блудном сыне». В семидесятых тоже была длительная пауза, за которой последовала работа с Морисом Бежаром. Их встреча – тоже из разряда фантастических историй. Бежар пришел отбирать молодых танцовщиков для своего проекта на урок, который вел Бабиле. Потом подошел и сказал: «Из всего класса я хочу взять одного – учителя». Для Бабиле Морис Бежар создал балет «Жизнь», где партнершей опытного танцовщика стала звезда французского балета Мари-Клод Пьетрагалла.

Он многое в жизни испытал – танцевал в балетной труппе «Ла Скала», «Америкен балле тиетр», создал собственную компанию «Балеты Бабиле», попробовал силы в драматическом театре – с Лукино Висконти, Питером Бруком. Висконти дважды приглашал его в свои постановки («Волшебник Марио» в миланской «Ла Скала» и «Танцевальный марафон» в берлинской «Городской опере»). Он играл в пьесе «Орфей спускается в ад» в постановке Раймона Руло – и перед выходом на сцену в вечер премьеры не на шутку испугался. Это был его дебют в «разговорном театре» – и он должен был напомнить себе, что вообще-то выходит на сцену с двенадцати лет.

В 80 лет Бабиле станцевал главную роль в спектакле Жозефа Наджа «Нет больше небесного свода». Сегодня он выходит на сцену, снимается в кино, любит свою жену – бывшую танцовщицу, ныне фотографа и видеорежиссера Запо, встречается со зрителями, путешествует и получает удовольствие от каждого прожитого дня.

Его называют балетным археологом, хореографическим антикваром. Он – признанный реставратор забытых шедевров прошлых веков

Пьер Лакотт родился 3 февраля 1932 года. Он учился в балетной школе при парижской Опере, брал уроки у великих русских балерин – Матильды Кшесинской, Ольги Преображенской, Любови Егоровой. Особенно хорошо он поладил со своей первой преподавательницей Егоровой – у нее была отличная память, она помнила балеты Мариуса Петипа во всех подробностях и рассказывала мальчику все роли, и главные, и второстепенные.