Сравнение содержания (и даже стилистики) этих двух текстов позволяет сразу же уточнить обсуждаемые понятия.

Война – это вооруженное противоборство двух сторон, двух противников, каждый из которых для достижения победы проявляет «упорство», «мужество», порой – «злобу», вызванную «слепым отчаянием». Именно как один из тактических приемов ведения войны и должен рассматриваться удар с воздуха по аэродромам базирования вражеской авиации. Если же летчики одной из сторон спят крепким сном невинных младенцев и лишь их командир не спит, а горько плачет; если заправленные (!) горючим самолеты безо всякого присмотра и охраны выстроены «длинными шеренгами» на брошенном личным составом аэродроме, то это – не война. Это должно называться как-то по другому (преступная халатность, злостное нарушение Уставов и Наставлений, массовое дезертирство, предательство), но никак не «война». А для того чтобы уничтожить «длинные шеренги» бесхозных самолетов, даже три «лениво развернувшихся» бомбардировщика – это слишком большая роскошь. Проще и дешевле было бы прислать дюжину диверсантов, вооруженных «заточками» (для протыкания бензобаков) и спичками (для поджигания «потоков льющегося из пробоин бензина»).

Если же обсуждать удар по аэродромам в терминах и категориях войны (т. е. с учетом неизбежного противодействия вооруженного противника), то этот тактический прием представляется очень сложным, затратным и рискованным мероприятием. Почему?

Прежде всего потому, что самая главная составляющая боевой авиации – это не самолеты, а летчики. Удар по аэродромам – даже самый удачный для нападающей стороны – приводит лишь к уничтожению самолетов. А самолеты в авиации (повторим это в очередной раз) – не более чем расходный материал. Нападающая же сторона теряет в воздухе над аэродромом не только самолеты, но и летчиков. Причем теряет безвозвратно – сбитый над аэродромом пилот или погибнет (воспользоваться парашютом на бреющем полете практически невозможно), или окажется в плену. И то и другое на военном языке называется «безвозвратной потерей».

Во-вторых, уничтожить самолет на земле гораздо труднее, нежели в воздухе. Летающий объект уязвим в полете. Одна-единственная пробоина в радиаторе охлаждения двигателя, одна-единственная тяга управления, перебитая осколком зенитного снаряда, кусок обшивки руля высоты, вырванный разрывом снаряда самой малокалиберной авиапушки, приведут к падению или – в самом благоприятнейшем случае – к вынужденной посадке, при которой самолет скорее всего будет окончательно разрушен. Если эта посадка произойдет на территории противника (а во время налета на вражеский аэродром так скорее всего и получится), то подбитый самолет перейдет в разряд «безвозвратных потерь». Опять же – вместе с крайне дефицитным на войне летчиком.

Безвозвратно уничтожить стоящий на земле самолет возможно только при прямом попадании в него авиабомбы. Осколочные «ранения» от разорвавшейся в стороне авиабомбы выводят самолет из строя, но лишь на время ремонта. А это время – в зависимости от тяжести повреждений, оснащенности и квалификации ремонтных служб – может составить всего несколько дней или даже несколько часов. Легко ли добиться прямого попадания бомбой в самолет? По данным ГУ ВВС Красной Армии, экипаж бомбардировщика СБ при бомбометании с высоты 2 км в среднем добивался попадания 39 % сброшенных бомб в прямоугольник 200 на 200 метров, причем среднее круговое отклонение от точки прицеливания составляло 140 метров (269). Проще говоря, ни о каком прицельном бомбометании по такой точечной цели, как самолет, не могло быть и речи. Более того, для прицельного бомбометания нужно видеть цель – а вот с этим в случае удара по аэродромам возникают большие проблемы.

Простейшие маскировочные сети (а то и простая охапка зеленых веток) в сочетании с ложными целями (простыми и дешевыми, сколоченными из фанеры, досок и картона макетами самолетов) делают задачу визуального обнаружения самолета на земле почти неразрешимой. Реализовать это «почти» можно было, только снизившись на предельно малые высоты (50–100 м), что совсем не просто (никаких автоматов отслеживания рельефа местности тогда еще не было и в помине) и очень опасно (на такой высоте самолет могут сбить даже плотным винтовочным огнем). Но и это еще не все – для того чтобы исключить поражение самолета осколками сброшенной им же бомбы, бомбометание должно было производиться или с высоты более 300–500 метров, или с использованием взрывателя замедленного действия. Однако последний способ оказался еще менее эффективным, так как горизонтально летящая бомба после сброса с предельно малой высоты рикошетировала и падала в совершенно случайной точке.

Фугасная авиабомба «ФАБ‑100» (наиболее массовый боеприпас советской бомбардировочной авиации) оставляла в грунте воронку диаметром 10–15 метров. Сотня мобилизованных мужиков из соседней деревни могла засыпать ее за полчаса. Вручную. С применением техники восстановить разрушенную налетом грунтовую взлетно-посадочную полосу было еще проще. Опять же, надо иметь в виду, что истребитель «И‑16» упомянутых выше модификаций (тип 24, тип 28) имел взлетную скорость 130 км/час, длину разбега 210 м, длину пробега – 380 м. Взлетно-посадочной полосой для истребителей такого класса могла служить ровная поляна, утрамбованная катком или выложенная легкосъемными металлическими панелями. Поэтому попытки вывести аэродром из строя разрушением грунтовых ВПП были бы еще более затратным и малоэффективным занятием…

Стоит отметить, что легенда про суперэффективность удара по аэродромам была придумана советскими «историками» задним числом. Придумана тогда, когда потребовалось найти относительно пристойные объяснения страшного разгрома советских ВВС летом 1941 года. Военным же специалистам весьма ограниченные возможности этого тактического приема были хорошо известны задолго до 22 июня 1941 г.

Уже на основании изучения опыта войны в Испании были сделаны совершенно верные выводы:

«…В первый период войны обе стороны вели интенсивные действия по аэродромам с целью завоевания господства в воздухе. В последующем, однако, они почти полностью отказались (здесь и далее выделено мной. – М.С.) от этого. Опыт показал, что действия по аэродромам дают весьма ограниченные результаты.

Во-первых, потому, что авиация располагается на аэродромах рассредоточенно (не более 12–15 самолетов на аэродром) и хорошо маскируется; во‑вторых, аэродромы прикрываются зенитной артиллерией и пулеметами, что заставляет нападающую авиацию сбрасывать бомбы с большой высоты при малой вероятности попадания; в‑третьих, повреждение летного поля авиабомбами получается настолько незначительное, что почти не задерживает вылета самолетов противника; небольшие повреждения летного поля быстро исправлялись, а нарушенная связь восстанавливалась.

Очень часто бомбардировщики сбрасывали бомбы на пустой аэродром, так как авиация противника успевала заблаговременно подняться в воздух. Например, в июле 1937 г. мятежники произвели 70 налетов на аэродром в Алькала группами до 35 самолетов. В результате этих налетов было ранено 2 человека, разрушено два самолета и грузовик…» (275)