поговорить с отцом, какая музыка должна звучать на открытии подарков. – Я посмотрела на часы. – Которое должно начаться примерно через двадцать три минуты и, – я подняла другую руку, в которой держала другие часы, с секундной стрелкой, – четырнадцать секунд.

Я поспешила туда, где за диджейским столиком стоял мой отец – в гавайской рубашке, солнцезащитных очках и с цветочной гирляндой на шее, которую он сделал сам. Я не спросила, выбрал ли он имя диджея, потому что боялась услышать ответ.

– Эй, пап, у тебя все в порядке?

В ответ он показал мне пацифик.

– Не та эпоха, но я не против. Тебе принести еще воды, папа?

– Твоя мать только что принесла мне холодную сельтерскую с лимоном, так что я в порядке… но спасибо. И да, я знаю, что мне нужно изменить плейлист для подарочной части вечеринки. Три будильника, которые ты поставила в моей кабинке, дадут мне знать вовремя. – Он улыбнулся, но не так искренне, как я ожидала.

– Быстро ответь мне: откуда ты взял эту последнюю песню? Я не помню, чтобы этот компакт-диск был в моей коллекции.

– С песней Лори Андерсон? Он была в подборке компакт-дисков, которые принесла мне Нола. Там много классных вещей. Почему ты спросила?

– Какая такая подборка? – И тут я вспомнила коробку, которую Олстон по ошибке принесла из дома. Коробка с вещами, которые собрал ее отец, чтобы избавиться от них, готовясь к переезду. Чувствуя легкое головокружение, я посмотрела на отца:

– Этот диск был в футляре?

Отец посмотрел на стопку компакт-дисков:

– Этот… нет. Вообще-то здесь их несколько без футляров. Кстати, их нельзя хранить таким образом. Они легко царапаются.

– Верно, – сказала я. – Спасибо. – Я было пошла прочь, но резко повернулась. – Можно мне его взять, пожалуйста?

– Я обещаю, что больше не буду его ставить.

– Нет, дело не в этом. Я только… Мне нужно показать его Томасу. – Ну вот. Наконец-то я это сказала. Я озвучила назойливую мысль, которая постоянно преследовала меня, как бы я ни старалась ее подавить.

– Если ты настаиваешь. – Отец осторожно взял диск большим и средним пальцами и положил его в пустой футляр. – Ну вот. И если ты не возражаешь, я хотел бы получить его обратно, когда он будет тебе больше не нужен. Я хочу прослушать весь альбом. Он довольно странный, но завораживающий – на манер крушения поезда.

Я рассеянно кивнула, сжимая футляр и выискивая в толпе Томаса. Скорее всего, он был с Джейн, но и ее я тоже не смогла найти. Мне срочно требовалось сбежать на минутку, чтобы все обдумать. Чтобы не столкнуться с официантами на кухне, я обошла дом до входной двери.

Поднимаясь по ступеням веранды, я едва не задохнулась от насыщенного аромата «Ванильного мускуса», опустившегося столь же внезапно, как грозовая туча. Я зашагала к двери, но внезапно остановилась, зацепившись ногой за что-то мягкое. Еще до того, как я наклонилась, чтобы поднять ее, я знала, что найду подушку Адриенны. Пристально посмотрев на аккуратный шов, соединявший оборку с основной частью подушки, я невольно вспомнила, как Вероника говорила, что Адриенна хотела стать модельером. Чувствуя непреодолимую печаль, я прижала подушку к груди.

– Что ты пытаешься мне сказать? – прошептала я и выжидающе замолчала, но ответа не последовало.

Я хотела несколько минут посидеть в одном из кресел-качалок, пока моя мать направляла опоздавших, чтобы те занимали свои места для церемонии открытия подарков, но испугалась, что если я это сделаю, то больше не захочу уходить. Мне требовались несколько минут тишины и покоя, чтобы собраться с мыслями.

Я услышала спор, как только открыла входную дверь. Голоса доносились из столовой. Я узнала голос Вероники, хотя раньше ни разу не слышала, чтобы она говорила на повышенных тонах.

– Почему ты не сказал мне, Майкл? Или, по крайней мере, не передал его детективу Райли. Меня не волнует, насколько ты невиновен. Это выглядит очень плохо, тебе не кажется? Тем более что ты собирался его выбросить!

Подойдя к ним, я спрятала футляр за подушкой Адриенны. Заметив меня, оба подняли глаза. Я не стала притворяться, будто не слышала их.

– Я как раз подумала о том же, Майкл. Зачем вам понадобился компакт-диск Лори Андерсон?

Его лицо было похоже на дорожную карту из красных и белых пятен.

– Я уже сказал Веронике… сколько раз я должен это повторить? Это был мой компакт-диск, и Адриенна одолжила его. Мне нравится Лори Андерсон – ее вещи самые разные. Когда полиция вернула плеер в коробке, я забрал компакт-диск. Ведь они все равно его уже видели.

– Это не объясняет, почему ты не сказал детективу Райли, когда мы искали компакт-диск. – Казалось, Вероника была готова расплакаться.

Майкл глубоко вздохнул. Понизив голос, он четко и лаконично, словно разговаривая с детсадовцами, сказал:

– Потому что диск принадлежал мне. Я не сказал Томасу, потому что знал, что диск не важен и не имеет отношения к делу. И если хочешь знать, мне немного неловко, если люди узнают, что он был моим.

Низким, дрожащим голосом, которого я никогда раньше не слышала, Вероника спросила:

– А как насчет телефонных звонков Адриенны, Майкл? Она сказала, что ей срочно нужно поговорить со мной. И я отказываюсь поверить, что ты понятия не имеешь, о чем!

Майкл издал стон раздражения и взглянул на часы:

– Ты не могла найти другое время для вопросов? Я должен забрать девочек и отвезти их в кино. Я считаю этот разговор закрытым. – Он прошел мимо меня, и меня обдал исходящий от его тела жар.

Хлопнула входная дверь, но я даже не обернулась. Мое внимание было приковано к Веронике. При взгляде на нее могло показаться, что ее способен сдуть даже сильный ветер.

– Тебе, может быть, нужно сесть? Тебе принести что-нибудь из напитков?

Она покачала головой:

– Нет. Мне просто нужно время подумать.

Отодвинув от обеденного стола два стула, я велела ей сесть, а сама заняла место с ней рядом.

– Есть что-то, о чем ты мне не сказала? Что-то, что я должна знать?

Вероника посмотрела на свои руки. На темном дереве столешницы ее пальцы выглядели бледными и маленькими.

– Да, – прошептала она так тихо, что мне пришлось наклониться, чтобы ее услышать. – Когда я сказала, что Адриенна пыталась связаться со мной, чтобы сообщить нечто важное, я опустила одну деталь.

Я не двигалась и не подсказывала ей, не дай бог, она передумает. Мне было видно, как напряглось ее горло, как будто выдавливая слова.

– В тех телефонных звонках мне незадолго до смерти, – Вероника