Эйрин поспешно закивала.

— Не беспокойся, Грейс, мне уже расхотелось. Благодарю вас, милорд, за предупреждение… и понимание, — почти беззвучно добавила она.

Грейс озадаченно нахмурилась, но прежде чем успела открыть рот, герольды у дверей затрубили в рога, возвещая о начале пиршества. Дарж поклонился и испросил у дам разрешения отправиться на свое место.

— Как, разве вы сегодня сидите не за королевским столом? — удивилась Грейс.

— Увы, миледи, — развел руками рыцарь, — сейчас, когда все правители доминионов в сборе, за столом короля Бореаса уже не хватит мест для всех скромных вассалов вроде меня.

Он произнес эти слова спокойно, ничем не демонстрируя ни обиду, ни оскорбленное достоинство, а всего лишь констатируя факт.

Грейс была так разочарована, что чуть не предложила Даржу сесть рядом с ним, где бы ни пришлось, но Эйрин вовремя схватила ее за руку и утащила прочь. Пришлось ограничиться сказанными наспех словами прощания и покинуть рыцаря без всякой надежды увидеться с ним этой ночью опять.

— И что только ты нашла в этом Дарже? — в недоумении спросила баронесса, протискиваясь к возвышению сквозь толпу гостей. — Он же старый, угрюмый и совсем некрасивый!

— Правда? — удивилась Грейс. — Странно… А я вот только что подумала, что в жизни не встречала человека добрее!

Эйрин покраснела и хотела что-то ответить, но они уже достигли королевского стола, где подругам пришлось разделиться: баронесса заняла место по левую руку от короля Бореаса, а Грейс скромно пристроилась с краю, где осталось единственное незанятое кресло. Ее соседом слева оказался — к вящему изумлению Грейс, наивно полагавшей, что венценосным особам положено сидеть в центре, — не кто иной, как сам Кайлар, король Голта. При ближайшем рассмотрении его величество показался ей еще моложе, чем при первом знакомстве. На вид ему было лет двадцать пять, не больше, а открытое лицо и задумчивые карие глаза светились добротой и мягкостью — едва ли уместными качествами для вершащего судьбами многих тысяч людей властителя. Вспомнив о своих обязанностях, Грейс отпила глоток вина из стоящего между ними кубка, тщательно протерла салфеткой краешек, которого касались ее губы, и передала кубок Кайлару. После чего совсем осмелела и рама представилась молодому монарху. Тот благодарно кивнул, принимая из ее рук вино, и застенчиво улыбнулся.

Причина застенчивости прояснилась чуть позже, когда он заговорил:

— С-с-счастлив з-знакомству с-с в-вами, м-м-миледи.

Героически закончив фразу, король густо покраснел и в смущении отвернулся.

Чтобы поставить верный диагноз, Грейс хватило тридцати секунд. Первый симптом: Кайлар держал кубок в левой руке. Второй — заикание. Типичный случай из учебника. Мужчина, левша, один из близнецов. На Земле им с раннего детства занимались бы опытные педиатры, логопеды и психологи. С их помощью он уже к десяти или двенадцати годам избавился бы от заикания и сопряженной с этим недугом неуверенности в себе, тогда как здесь… Пожалуй, здесь, на Зее, бедняге придется мириться со своим врожденным дефектом до конца жизни. Грейс сочувственно вздохнула и подумала, что этот мир все-таки чересчур жесток и его тоже есть за что ненавидеть.

Повинуясь внезапному импульсу, она протянула руку и коснулась королевской руки. Но это было чисто профессиональным жестом: безличным, холодным, ободряющим прикосновением лечащего врача.

— Позвольте подлить вам еще вина, ваше величество. Кайлар испуганно дернулся, но уже в следующее мгновение лицо его вновь озарила добрая, чуточку виноватая улыбка.

— Д-да, п-п-пожалуйста, й-если н-не т-трудно. Б-б-благодарю в-вас, в-ваша с-светлость.

Грейс кольнул стыд. По-детски искренняя признательность короля была ей приятна, но что бы он подумал, если бы знал, что она видит в нем не монарха, а просто ущербного, обиженного жизнью человека, и только потому так развязно себя ведет. Прогнав от себя эту мысль, она наполнила кубок доверху.

Пока Кайлар пил, Грейс исподтишка изучала обстановку за королевским столом. Ей сразу бросилось в глаза, как сильно отличаются сидящие за ним короли и королевы Семи доминионов не только от соседей, но и друг от друга. Сюзерен Даржа Соррин Эмбарский занимал место на противоположном краю. Он сидел мрачный, согбенный и хмуро смотрел в свою тарелку, не притрагиваясь к пище. По правую руку от него расположилась Эминда, королева Эридана, — полная женщина средних лет, до сих пор сохранившая былую миловидность, которую портила лишь словно прилипшая к ее губам брезгливая гримаса. Рядом с ней усадили Персарда Перридонского, старейшего из приглашенных на Совет монархов. Этот худой тщедушный старик с живыми озорными глазками, на чьей голове осталось всего несколько жидких прядей, выглядел, пожалуй, самым жизнерадостным из присутствующих. Поймав обращенный на него взгляд Грейс, он довольно ухмыльнулся, хитро подмигнул ей и изобразил обеими руками жест, назвать который просто непристойным можно было лишь с большой натяжкой. Грейс покраснела и поспешно отвернулась.

Короля Бореаса, сидевшего во главе стола, с обоих флангов прикрывали Эйрин и лорд Олрейн. Его величество пребывал не в лучшем настроении: он был мрачен, раздражен и осушал кубок за кубком, в то время как остальные ограничивались одним-двумя глотками. Следующую после Бореаса позицию занимала королева Толории. Иволейна почти не притрагивалась к угощению, своей царственной красотой и неподвижностью напоминая мраморную статую работы гениального ваятеля. Взор ее был устремлен куда-то вдаль, поверх голов пирующих в зале гостей, лишь изредка вспыхивая загадочным холодным блеском. Между Иволейной и Кайларом отливал всеми цветами радуги пышный до безвкусицы наряд короля Брелегонда Лизандира, лысеющую шевелюру и невыразительную физиономию которого Грейс только с большим трудом удалось разглядеть среди мишуры и позолоты парадного королевского костюма. Впрочем, неприметность брелегондского монарха с успехом искупалась его пронзительным гнусавым голосом. Он то и дело покрикивал на обслуживающих стол пажей, порой доводя их чуть ли не до слез своими вздорными капризами и придирками. Грейс ни минуты не колебалась, отведя Лизандиру самую нижнюю строчку в условной табели о рангах, справедливо полагая, что по-настоящему значительные персоны так себя не ведут ни при каких обстоятельствах.

Как и в прошлый раз, после подачи горячего к королевскому столу приблизились двое придворных рунных магов. Они начали обход с противоположных концов стола, останавливаясь перед каждым блюдом и накладывая на него руну «Крит», предотвращающую пищу от порчи. Но они не успели сделать и нескольких шагов, как царящий в зале шум перекрыл истошный женский вопль:

— Вон, негодяи! Убирайтесь прочь от меня с вашей мерзкой магией!

Разговоры смолкли, и взоры всех присутствующих обратились на вскочившую с места Эминду Эриданскую. Стоящий напротив нее молодой толкователь рун бросил сконфуженный взгляд на короля Бореаса. Правитель Кейлавана нахмурился и щелкнул пальцами, давая знак продолжать обход. Рунный мастер поспешно двинулся дальше. Эминда осталась стоять, похоже, уже сожалея о своей неожиданной выходке. Щеки ее загорелись румянцем, она опустила голову, немного помедлила и уселась на место. К ней тут же подскочил лорд Логрен, который о чем-то пошептался с королевой и обратился к Бореасу: