Теперь в Софии решили, что побеждает Германия, да и заплатить она может щедрее. А платить было за что. Армия Болгарии была лучшей на Балканах: 12 дивизий, 500 тыс. бойцов — отлично вооруженных, прошедших две войны, и к тому же, имевших с сербами счеты за 1913 г. Немцы не обманули ожиданий. Нажали на турок, и те в качестве задатка отдали болгарам левый берег Марицы во Фракии. В Берлине согласились, чтобы Болгария взяла все что хочет из состава Сербии, а если Румыния и Греция выступят на стороне Антанты, пусть забирает и их владения. 6 сентября в глубоком секрете подписали соглашение о союзе. К наступлению готовилось 1,5 млн. солдат. А у Сербии в строю насчитывалось всего 250 тыс., у Черногории — 50 тыс. Остро не хватало оружия, снарядов, патронов. В стране свирепствовал тиф, население голодало. Чтобы помешать союзникам снабжать сербов, Германия направила к австрийцам несколько подводных лодок, они разместились в Пуле и Катарро, разгуливали по Адриатическому и Средиземному морям.

5 октября на берегах Дуная и Савы ударили батареи Макензена. Сыпали снарядами два дня, сербам нечем было отвечать. Началось форсирование Дуная. Несколько австрийских пароходов и паромов подорвались на минах, поставленных русскими моряками Дунайской флотилии. Еще и налетел ураган, разметал и повредил часть судов. Но все же противник сумел переправиться. Загремели уличные бои в Белграде. Погибло 5 тыс. защитников и мирных жителей, и 9 октября сербские войска оставили свою столицу. Из Боснии австрийские части перешли в наступление на Черногорию, сковали ее армию, чтобы не смогла, как в прошлый раз, ударить во фланг. А 11 октября, когда все сербские силы оттянулись на север, преподнесла сюрприз Болгария. Без объявления войны ее войска двинулись через оголившуюся восточную границу Сербии.

Декларацию о войне царь Фердинанд издал лишь 14 октября. Но болгары слишком любили русских. Фердинанд выкрутился как мог, обвинял не Россию, а только Николая II. Дескать, Распутин захватил его под свое темное влияние, и император вовлек подневольный русский народ в союз с сербами и другими врагами Болгарии. Причем распутинская тема преподносилась в столь оскорбительном смысле, что Николаю Александровичу даже постыдились показать полный текст декларации. А сам государь, подписывая Манифест о войне, грустно усмехнулся: «Если бы кто-нибудь мне сказал, что придет день, когда я подпишу объявление войны Болгарии, я счел бы такого человека безумцем, и вот, однако, этот день настал. Болгарский король обманул своих подданных, но верю: сознание славянского единства рано или поздно обратит болгарский народ против обманщика».

Англия и Франция оценили всю опасность положения, попытались поддержать Сербию. С нейтралитетом Греции считаться не стали. Надавили на короля и правительство и заставили дать согласие на использование греческой территории. 15 октября 2 французских дивизии высадились в Салониках, двинулись вдоль р. Вардар в Македонию и установили связь с отступающими сербами. В Салоники направлялись и британские части. Но болгары произвели быстрый маневр. Их левофланговая группировка рванула вперед, вошла в Косовский край и захватила станцию Вране. Сообщение между Сербией и Салониками было перерезано. Французы и англичане предприняли несколько атак, чтобы вернуть станцию. Не тут-то было, болгары побили их и отбросили. Союзники забеспокоились, что их самих отрежут от моря, и отошли обратно к Салоникам.

Помочь сербам пробовала и Италия. В октябре 38 ее дивизий в третий раз перешли в наступление на р. Изонцо. Однако противник учитывал такую угрозу. К осени против Италии было собрано 22 австрийских дивизии и германский альпийский корпус. Итальянцы положили множество солдат, и лишь чуть-чуть потеснили неприятеля. В ноябре предприняли четвертое наступление на Изонцо, но в этот раз даже чуть-чуть не получилось.

А в Сербии была уже полная катастрофа. Ее полупартизанская армия храбро дралась, но в отступлении утратила всякий порядок. После бесчинств прошлого австрийского вторжения умножилось число беженцев. Покинули дома жители Белграда, к ним присоединялись люди из других мест. С севера, сминая фронт, надвигались австрийцы и немцы, с востока болгары. Брали в клещи, нацеливаясь окончательно раздавить. Воевода Путник принял единственное оставшееся решение — уходить через Черногорию и Албанию к Адриатике. Удержать за собой оборону на горных перевалах, на побережье восстановить силы, получить помощь союзников…

Начался трагический исход Сербии. Под осенними дождями, увязая в грязи разбитых дорог, с войсками двинулось гражданское население, крестьяне, чиновники, домохозяйки, школьники. Участник событий писал: «Сейчас, когда неприятель наступает со всех сторон, бегство происходит днем и ночью, на лошадях, по железным дорогам, пешком. Многочисленные беженцы не имеют кровли над головой, никто не получает даже краюхи хлеба. Детишки, полуголые и босые, пропадают в холодные ночи. Все трактиры и погреба переполнены». Премьер-министр Пашич распорядился освободить всех заключенных — под честное слово, что они будут помогать на дорогах, подбирать ослабевших и умирающих.

Но планы Путника об организации обороны сразу же нарушились. Остатки войск перемешались с беженцами в единую полумиллионную массу. Управление было полностью утеряно, оставалось только направление движения. В этой массе шагал старый король Петр Карагеоргиевич с посохом в руке, в крестьянских лаптях-опанках и солдатской шинели. Несли на носилках больного Путника. Сербов бомбили и обстреливали вражеские самолеты. Люди умирали от тифа и простуды, питались чем попало — отпиливали куски мяса от трупов павших лошадей, от сдохшей без корма скотины, выискивали остатки зерна в брошенных домах. Обессилевшие впадали в прострацию, ложились на землю и ждали смерти. Кто-то в отчаянии бросался в последние схватки и погибал.

Немцев и болгар сдерживало не сопротивление армии, а та же непролазная грязь и сплошные пробки на дорогах. Они оказались не в состоянии как-то маневрировать и кого-то окружать, все дороги были забиты потоками людей, десятками тысяч движущихся и брошенных телег. Поэтому враги просто шли следом и добивали отстающих. Особыми зверствами отличались немцы Макензена, они методически истребляли всех, кто попадался на пути, без различия пола и возраста. Нередко вместо расстрела били в животы штыками и бросали умирать в мучениях. Болгары вели себя более гуманно, гражданских не трогали. Впрочем, часто это тоже означало, что их всего лишь оставляют умирать.

Германский корреспондент восторженно описывал: «Кровь эрцгерцога Франца-Фердинанда, мученически погибшего, будет смыта потоками сербской крови. Мы присутствуем при торжественном акте исторического возмездия… в канавах, вдоль дорог и на пустырях — всюду мы видим трупы, распростертые на земле в одеждах крестьян или солдат. Здесь же лежат скорченные фигуры женщин и детей. Были ли они убиты или сами погибли от голода и тифа? Наверное, они лежат здесь не первый день, так как их лица уже обезображены укусами диких хищников, а глаза давно выклеваны воронами…»

Россия еще сама не оправилась от отступлений, но и она предпринимала усилия, чтобы спасти Сербию. Алексеев составил смелый план. На базе 7-й армии, охранявшей Черноморское побережье, создавалась Армия особого назначения. Ее командующим был назначен Щербачев. Предусматривалось, что англичане и французы нанесут удар из Салоник, освобождая Сербию, а армия Щербачева с севера, через Румынию, вторгнется в Болгарию. Потом обе группировки повернут на Венгрию. Тем самым они оттянут на себя неприятельские силы, и Италия сможет развивать наступление на Вену.