Впрочем, в одном из распоряжений было рациональное зерно. Загарино окружено магическим щитом и бессумеречной полосой. Если волна является оттуда, то как-то же она преодолевает прозрачную стену и пустошь? Возможно, в стене открывается проем – тогда есть шанс прорваться внутрь. Опять же, на полосе шириною в сто шагов отсутствует Сумрак – не означает ли это, что тот, кто является в образе волны или тени, пересекает это пространство пешком, в своем человеческом обличье? Можно улучить момент, попытаться скрутить злодея, пока он относительно беспомощен в этой реальности.

– Однажды я создал голема из закрученного вихря Силы, – раздумчиво и, как показалось Евгению, невпопад обронил Сибиряк. Он робко шевельнул пальцами, будто притрагивался к чему-то прямо перед собой, вспоминал какие-то ощущения, а потом закончил фразу: – Полупрозрачного такого голема… нематериального… этакий сгусток Сумрака…

– На Востоке, – язвительно пояснил Аесарон, – такие големы называются дэвами или джиннами. Если ты намекаешь, что…

– Да ни на что я не намекаю! – оскорбился Сибиряк, задетый тоном коллеги. – Я пытаюсь анализировать. То, что атаковало лагерь, настолько родственно Сумраку по структуре…

– Не волнуйтися! – вдруг подал голос Химригон, промолчавший практически весь «совет в Филях». – Я намет себе сделал, как йиво выдергнуть.

– Как же?

– А увидитя, – уклонился от ответа шаман. – Обешчать ничего не могу, но попытку давать буду.

День казался бесконечным. Вернее, для Евгения из-за бессонной ночи два дня слились в один. Утомленный, он отошел в сторонку, привалился плечом к могучему дереву, задрал голову. В Сумраке нет звезд. Пусть шаманы и называют небом даже первый слой, но небо на том «небе» – неправильное, без звезд и без луны. Или шаманы видят и чувствуют в Сумраке по-другому. Здесь же – еще не стемнело, а наверху уже зажглись волшебные, таинственные, манящие огоньки, зажглись для всех, а не только для тех, кто иначе воспринимает реальности.

– Зверь ушел, – обиженно пожаловались совсем рядом.

Угорь покрутил головой, заглянул за дерево. Опершись спиной на тот же ствол, с противоположной стороны прямо на холодной влажной земле сидел ведьмак Харламов.

– Какой зверь? – на всякий случай решил уточнить оперативник.

– А весь! – Харламов не обернулся, не пошевелился даже, продолжал с тоскою смотреть в чащу. – Лоси, волки, кабаны, зайцы – все сбегли.

– Ну, шумно тут стало…

– Не-а! – мотнулась из стороны в сторону борода. – Шумно здесь и раньше было – село недалече, трасса машинная, поля колхозные. И зверь, и птица – давно привыкли. Оне по другой причине сбегли. Страх – он и на них наводится. Пущай не специально, а рикошетом, но им и этого довольно.

Угорь пожал плечами. Ну, вот еще о местных животных думать не хватало, когда в опасности и люди, и Иные!

Кстати… Дозорный постеснялся спросить, а наверное, надо было бы. Интересно, Сибиряк тоже чувствовал страх? На него заклятье тоже подействовало, хоть бы и рикошетом, как выразился ведьмак? Почему-то в свою вторую встречу с неваляшкой – привязалась кличка, зараза такая! – Угорь совсем не ощутил ужаса. На трассе – да, паника была жестокой и безотчетной. То ли он ей сумел не поддаться, то ли направлен удар был не на него, а на… как их?.. на Симкина и Валова. Возможно, его вместе с вампиром всего лишь задело рикошетом, осколками, кильватерной струей. Тогда трудно представить себе, что ощутили те ребята, поймавшие заклятье напрямую, в лоб… Но почему же он ничего не почувствовал в лагере? Ведь удар наверняка был мощнее, раз неваляшке удалось распугать уже не двоих, а два десятка Иных!

– Все сбегли, – продолжал жалобно бормотать ведьмак, – а этот все носится, все обозревает…

Возле штабной палатки ослепительно полыхнуло. Не успев как следует напугаться, Угорь сразу же и расслабился – просто кто-то провесил портал. Кто-то Светлый. Из мерцающего овала показался край длинной цветастой юбки, затем на поляну шагнула дивной красоты цыганка. Настороженно огляделась, нашла глазами Сибиряка.

– Тень только что вышла из реки, – не тратя времени на приветствие, отчетливо произнесла она.

– Далеко это отсюда? – поспешно спросил глава Ночного Дозора.

– Километра два. «Только что» – это я погорячилась: мне потребовалось время, чтобы провесить портал. Поэтому ждите… прямо сейчас!

Она вскинула руку, указывая в глубь тайги. Звякнули браслеты, сверкнули отблески костра на монисте и крупных металлических серьгах. Угорь оценил – безобидные женские украшения были под завязку накачаны Силой.

– Химригон!

– Тута я, туточки! – откликнулся шаман.

Евгений усмехнулся. Какие же все-таки позеры эти Темные! Когда требуется произвести впечатление, они являются с адъютантом-оруженосцем (кажется, правильно называть такого помощника словом «нетоц»), долго и со вкусом облачаются, раскладывают безделушки-финтифлюшки, проводят «необходимые» приготовления… Сейчас на антураж времени не было, поэтому шаман мгновенно оказался в нужной одежде и с нужными аксессуарами в руках. Поверх расшитого мехом и бисером костюма была накинута шкура медведя, мертвая голова с разинутой пастью и горящими отраженным светом глазами почти скрывала голову Химригона. Первый же удар колотушки о бубен заставил пламя костров взметнуться вдвое выше, потом реальность начала подергиваться, будто в кинопроекторе заело пленку, потом Угорь вдруг оказался на первом слое, хотя не помнил, чтобы что-то для этого предпринял. Ну, можно, конечно, допустить, что был слишком уж заворожен впервые наблюдаемым камланием Высшего. Или виной тому был мандраж перед приближением неваляшки…

Как-то так само собой вышло, что Иные мелких рангов скоренько оказались позади тех, кто посильнее: толпились в полумраке, за спинами, за пределами круга света от костра на штабной поляне, лихорадочно готовились к встрече с неведомым противником. Заклинания, которыми они торопились себя вооружить и обезопасить, казались Евгению смешными, детскими. Впрочем, он и сам наверняка выглядел наивно и нелепо, когда в прошлый раз пытался противостоять волне со «щитом мага» и файерболом наперевес. Сейчас он, напружиненный, магическим образом ускоренный, не предпринимал ничего – ждал развития событий, наблюдая за тем, как работают «взрослые». В густом осеннем лесу, который на первом слое казался еще более холодным, мрачным и непроходимым, чем в реальности, вдруг посветлело. Призрачные, мертвые деревья будто бы раздвинулись, конус света, исходящего то ли от костров, то ли от самого Химригона, устремился вглубь, уперся в высокое, размерами с крепостную стену, переплетение сухих, серых от старости коряг. Жутковатая преграда, напоминающая груду костей, вздрагивала в такт ударам колотушки о бубен, вздыхала, пропуская сквозь переплетения ветвей-ребер клочья белого пара. Что это была за преграда – Угорь так и не понял. Может, именно так видят таежную чащобу шаманы, и собравшимся здесь посчастливилось взглянуть на лес глазами Химригона, а может, сама древняя, дремучая, дикая сила, обитающая в тайге, возводит подобные препятствия на пути тех, кто берется путешествовать по лесу в Сумраке.