становлюсь перед ней маленьким щеночком, который улегся на спинку и подставил теплый мягкий животик: сдаюсь, только не грызите.

Эх, где наша не пропадала! Набираю номер. Сначала идут длинные гудки, и я всем видом посылаю мысленные импульсы сотовой связи: «Не сработай! Не соединяй!» Но не получается. Гудки прекращаются, и я слышу голос матери. Тут же понимаю, насколько она встревожена и взволнована:

– Да, я слушаю. Кто это?

– Мам, привет, это я.

– Саша! Сашенька! Сыночек! Господи! – мать начинает буквально рыдать, и я безмерно удивлен такой её реакции. Чтобы профессор Ангелина Александровна ревела, словно простая деревенская баба, со всхлипами?! У меня мороз по коже. Но, черт возьми, и самому в том признаваться не слишком хорошо, осознаю: мне приятно. Что так она обо мне беспокоится.

– Где ты?! Что с тобой?! Ты здоров? Тебя не ранили?!

Я бы и ответил на каждый вопрос, если бы маман сыпала ими пореже. Так нет ведь, частит, словно из пулемёта.

– Мама, я с Максим. Со мной всё в порядке. Мы в безопасном месте.

– С Максим? Каким?

– Не с каким, а с какой. Дочерью Кирилла Андреевича. Настоящей дочерью, – добавляю с определенной интонацией.

– Господи, Сашенька. Как же я рада, что ты жив! Я за эти дни где только тебя не искала! Куда и кому не звонила! Но ты словно сквозь землю провалился. А оказывается, ты вот, с Максим. Но почему с ней? Почему ты не вернешься домой?

– Потому что на нас объявлена охота.

– О, Боже мой, – тяжело выдыхает мать. – Кем? За что?

– Вот это нам и предстоит теперь выяснить.

– А я думала, то покушение в офисе холдинга…

– Нет, стреляли в нас, попали в отца. То есть в Кирилла Андреевича. Кстати, как он сам?

– В тяжелом состоянии, но кризис миновал, из комы он вышел, потихоньку поправляется. Врачи дают обнадеживающий прогноз. Сашенька… сыночек… Я хотела тебе сказать…

– Мама, давай не сейчас, – прерываю желание родительницы повиниться за своё поведение. За предательство. Вот за то, что я ей не звонил так долго, говорить «прости» не желаю. Не надо было меня обманывать. Ну, не об этом теперь. – Мам, нам с Максим нужна твоя помощь.

– Какая? Да я для тебя что угодно…

– В твоем… в нашем университете училась некоторое время назад, год или два, девушка. Звали Ольга Бахина. Больше ничего не знаю, но мне очень надо выяснить о ней как можно больше.

– Зачем?

– Это в рамках нашего с Максим расследования.

– Расследования? Почему вы не обратитесь в полицию? В другие органы? – удивляется мама.

– Потому что доверять никому не можем. Те, кто за нами охотятся, люди с большими финансовыми возможностями и широкими связями, – проясняю ситуацию. – Вот почему мы действуем сами и при этом вынуждены скрываться. На тебя, кстати, никто не выходил?

– Нет, а что, должны были? – встревоженно спрашивает мама.

– Возможно, – уклончиво говорю в ответ. – Так ты узнай, пожалуйста, про эту Ольгу. Нам очень важно знать о ней как можно больше.

– А если мне не скажут? Все-таки персональные данные, – слышу в трубке неуверенный голос.

– Мама, ты сколько в универе работаешь? Лет двадцать? Больше? Ты там человек авторитетный. Тебе – скажут. Ты уж постарайся. От этого, возможно, зависят наши жизни. Я буду ждать твоего звонка ровно через три часа. И ровно десять минут.

– Почему так? А если не успею?

– Потому что нас могут выследить по сигналу сотовой связи. Ты уж постарайся. Ну, жду. Пока!

Я разорвал беседу, не дождавшись ответного прощания. Смотрю на Максим.

– Довольна? Всё слышала?

Она молча кивает. По глазам вижу: не слишком высоко оценивает мои дипломатические способности. С мамашей своей я был довольно груб, сознаюсь. Но не чувствую себя за это виноватым. Я столько лет чужого мужчину папой называл! И все из-за неё! Так что не надейся, мажорка, что я в мгновение ока стану примерным сыночком. Кое-кто теперь обязан заслужить мое доверие.

Все эти три часа, что я отвел своей мамаше на поиски данных, мы с Максим не разговариваем. Словно холодный ветерок между нами пробежал. У неё к своей маме, видимо, более трепетное отношение. Было. К той, что утонула. Потому теперь и не понимает моей холодности. Думает, наверное, что окажись он на моем месте, так бы себя не вела. Хотя у неё тоже биография не мёдом намазана.

Раздается звонок, и я стремительно нажимаю «принять вызов».

– Привет, сынок, – слышу голос матери. Максим мигом оказывается рядом, смотрит и слушает. Чтобы сделать ей приятное, отвечаю вежливо:

– Да, мама, я слушаю.

– Я узнала, что эта девушка, Ольга Бахина, жила по улице Академика Королёва, дом 15, квартира 10. С бабушкой-инвалидом. День рождения у девушки 8 марта, она забрала документы семь месяцев назад. Причем не сама за ними приходила, а попросила ей их переслать в Подольский государственный университет, – сообщает мать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Спасибо тебе большое, ты нам очень помогла, ну, пока…

– Сынок…

– Да?

– Я люблю тебя очень-очень, Саша, – говорит тихо мама и сама прекращает разговор. Ей тяжело со мной общаться, понимаю. Боится нарваться на грубость. Что ж…

– Так, теперь понятно, куда мы дальше поедем, – говорит задумчиво Максим. Она снова всё слышала, но теперь прохлада между нами растворилась. Вот и чудесно, а то мне все эти три часа было не по себе.

– Думаешь, найдем её там? А дальше что? – спрашиваю.

– Расспросим, что да как.

– Если говорить откажется? Знаешь, как это бывает с жертвами насилия? Человек только-только стал забывать, возрождаться к жизни, а тут мы со своими вопросами, бередить старую глубокую рану, – говорю, словно заправский психолог.

– Какие у нас ещё варианты с тобой? – спрашивает Максим в ответ. – Нет? Вот именно. У нас с тобой один железный аргумент: справедливость. Мы обещаем ей, что тому, кто с ней так поступил, воздадим по заслугам.

– Ну ты даешь, Максим! – удивляюсь я. – А если этот тип, или сколько их там было, вообще к нашему делу отношения не имеют, а? Выяснится, что мы стали с тобой, как Бэтмен и Робин, да? Борцами за справедливость. Только о нас-то кто позаботится?