«Но я хочу уехать в Россию. Потому что там, думаю, перспектив больше для русских. А здесь друзья, все есть. Но все равно уеду я, наверное».

Грозненское профессионально-техническое училище № 5. Здесь учатся автослесарному делу. В ПТУ Виталий — единственный русский. Все его друзья — чеченцы и ингуши. Неплохо ладят. Чеченцы — учащиеся ПТУ — говорят:

«Ну, я думаю, что русские тут ничем не мешают. Нам нужны хорошие специалисты, чтобы мы могли нормально восстановить свою республику. Мы же тоже в России. Чечня, ну, российская земля же, да? Я люблю русских».

Друзья хотят, чтобы Виталий остался, и дают ему практичные советы.

Рассказывает Виталий Новокрестов:

«Ну, просто они говорят: «Прими ислам, легче здесь будет. Здесь будешь жить, легче тебе будет». А я говорю: «Я не хочу».

В сентябре 99-го, когда на Грозный опять стали падать бомбы, Виталий пошел в первый класс. Потом он часто укрывался от бомбежки в подвале своего дома. Теперь он об этом рассказывает как о чем-то далеком, но обыденном, к чему быстро привыкаешь.

Виталий Новокрестов вспоминает:

«Ну, когда мы в подвале сидели, подвал, думал, обвалится. За это переживал. А так не боялся ничего. Не помню, может быть».

К сожалению, дети войны никогда этого не забудут. Но Виталий хочет именно здесь строить свою будущую жизнь. Он размышляет:

«Если я закончу здесь училище, останусь, устроюсь работать. Здесь, может, и женюсь. Если найду, конечно, здесь русскую. А там видно будет еще».

«А если чеченку?» — спрашиваю я.

«Чеченку? Чеченку я не обещаю, но не знаю. Может быть».

«Нужно же будет ислам тогда принять?»

«Да, приму, если нужно будет».

…День главы семьи Муртазалиевых расписан по минутам. Утром он работает по хозяйству, в остальное время — плотничает. Его мебель пользуется спросом по всему району. Ну и, конечно, дети. Они тоже требуют внимания.

…Зула говорит, что теперь она почти счастлива. Война закончилась, у нее растут малыши. Но беспокойство все равно гложет — им дали чеченские имена, но они так и не стали в селе своими. Теперь женщина мечтает переехать в Грозный. Там ее дети растворились бы в многотысячном населении столицы Чечни, и никто никогда не вспомнил бы, что три брата и сестра Муртазалиевы — русские.

В этой семье уже давно ответили на вопрос, как жить с русскими в Чечне. Если вообще такой вопрос уместен в наши дни.

А вот молодым учителям еще предстоит сделать свой выбор. Они вернутся домой. И обязательно расскажут родным и друзьям о том, что видели. О людях, о городе Грозном. О том, что званому гостю здесь всегда рады. О том, что чеченские дети ничем не отличаются от русских. И о том, что понимать друг друга можно, даже говоря на разных языках.

Вот и закончилась их поездка на Кавказ. За четыре дня, которые они провели здесь, всего не узнаешь и многое не поймешь. В Чечне еще стреляют. За несколько дней до приезда девушек в республике было совершено два теракта. Неспокойно.

Анна Никифорова размышляет:

«Насторожило, что все-таки еще там очень много людей, которые ходят с оружием. Ну, мне, например, это как-то странно. Не то что странно или страшно, ну, это что-то такое новое. Возможно, к этому можно привыкнуть. Ну, все равно настораживает. Значит, есть какая-то проблема все равно еще, еще она есть. Тем более что это мир, по религии отличный от нашего. То есть нужно вживаться в этот мир, в их правила. Уважать их мнение. Уживаться вместе, да».

С начала 90-х из Чечни уехало около полумиллиона русских. Сегодня во всей республике их осталось лишь несколько тысяч.

Говорит Владимир Кашлюнов, глава Наурского района:

«Здесь не только бандиты чеченские виноваты в этом. Но и большие чиновники не могли принять умных решений, правильных решений. Всегда должны были помнить, что это наш народ, что это россияне, какой бы национальности они ни были. Да, конечно, внешне вроде бы нормально. Но внутренние переживания есть, и они будут всегда. Это целое поколение должно уйти, чтобы это все забылось».

Михайло-Архангельский православный храм в Грозном. За свою вековую историю он был разрушен и восстановлен дважды. Но каждый год в праздник Святой Троицы здесь особенно торжественно. Где-то там, в мирской суете, остались жизненные неурядицы и проблемы. Люди пришли сюда за успокоением и надеждой. В храме собрались, наверное, все русские жители Грозного. От мала до велика. Станет ли их больше — покажет время.

Сегодня вспоминать публично события Чеченской войны как-то не очень принято. Зачем ворошить прошлое, ведь могло быть и хуже…

И правда, могло. Ведь еще лет десять назад ни у кого даже не было сомнений, что Чечне уготована печальная судьба Палестины на многие годы. А сегодня Грозный — с его заново отстроенными площадями, мечетями, новостройками — не узнать. Некоторые говорят, что это, мол, витрина, за которой остались те же проблемы, что и были… Сепаратизм, бандитизм, безработица… Наверное, витрина, но, если сравнивать с тем, как все было еще совсем недавно, витрина эта дорогого стоит.

На рубеже XX века Россия оказалась на грани распада — и это совсем не преувеличение. И если Владимир Путин когда-нибудь войдет в историю, то в первую очередь как государственный деятель, который сумел остановить развал государства и решил задачу, казавшуюся нерешаемой без русских штыков. Он вернул Чечню чеченцам и при этом оставил ее в составе страны. Означает ли это, что проблема сепаратизма решена навеки? Конечно нет. И вот здесь мы подходим к главному вопросу. Почему так важно знать правду о Чеченской войне? Да потому, что, не ответив на вопрос, как страна могла докатиться до такой страшной трагедии, мы никогда не поймем и настоящей истории новой постсоветской России. А значит, и не сможем вовремя распознать опасности, которые всегда будут угрожать многонациональной России, и рассмотреть новых Дудаевых и Басаевых, а еще околокремлевских персонажей того в реме ни, называть в открытую имена которых время еще не пришло.